Она так и не смогла найти общий язык с Джоном, во всяком случае, не до конца.
Конечно, у нас были и хорошие дни, и мы все часто общались.
Они были сердечны друг с другом, что, как я полагаю, делалось ради меня, но в некоторые дни я чувствовала напряжение в воздухе, когда они посылали друг другу язвительные взгляды или Аделин бормотала арабские слова.
Их взаимная неприязнь висела между ними тяжелым грузом, а в воздухе ощущалось напряжение.
Так развивалось мое знание арабских ругательств.
Мне следовало довериться ее интуиции.
У нее всегда было шестое чувство, когда дело касалось таких вещей.
Но, как говорится, ретроспектива всегда двадцать на двадцать.
Мы все совершаем ошибки, кто-то больше, чем другие.
— Леора, перестань отвлекаться!
Ее пальцы щелкают у меня перед глазами, возвращая мое внимание к ней.
— Прости. — Бормочу я, глубже погружаясь в диван, мысли крутятся в голове, как вихрь.
Когда я расстроена, мой механизм преодоления — утонуть в работе и направить все силы на достижение своих целей.
А сейчас у меня даже нет способа справиться с этим.
Просто охренительно.
Единственные варианты на данный момент — это алкоголь или спортзал.
Поскольку последнее требует физических усилий, то алкоголь — самое то.
Аделин придвигается ближе ко мне, ее глаза полны сочувствия. Я знаю, что она хочет помочь, но я не знаю, что мне нужно.
— Все в порядке. — Ее голос мягкий. — Тебе не нужно ничего говорить, если ты не хочешь. Просто знай, что я здесь ради тебя, хорошо?
Я киваю, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Аделине не нужно больше ничего говорить, одного ее присутствия достаточно, чтобы успокоить мое больное сердце.
— Прости меня. — Говорю я, жестом показывая на свой беспорядок. Мои обычно гладкие каштановые волосы теперь спутаны в сальный узел на макушке, зеленые глаза опухли от слез, а бледная кожа стала еще более тусклой, чем прежде. Моя одежда, обычно аккуратная, теперь помята и бессистемно наброшена на тело. — Я знаю, что я — катастрофа.
Это разительный контраст с красивыми, длинными, блестящими черными волосами Аделин в сочетании с ее большими миндалевидными карими глазами.
Она выглядит прекрасно, как всегда.
Аделин хватает меня за руку.
— Нет, это не так.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить свои бегущие мысли.
— Просто… все кажется таким подавляющим. Я не знаю, как мне двигаться дальше. — По моей щеке медленно скатывается слеза, и я вытираю ее дрожащей рукой. — Я не хочу чувствовать себя так.
Аделина кивает, ее глаза выражают сострадание.
— Это нормально — чувствовать себя так. — Успокаивает она меня. — Но ты не одна. Мы разберемся с этим вместе.
Я прижимаюсь к ней, чувствуя, как груз моих проблем начинает спадать, пусть и ненадолго.
Я знаю, что все не исправится в одночасье, но в этот момент, когда Аделина рядом со мной, я чувствую проблеск надежды на будущее.
Нас будит звук хлопнувшей двери, на заднем плане все еще идут титры Mamma Mia 2.
Я достаю телефон, и он освещает темную комнату.
Я проверяю время и в шоке вижу, что уже час ночи.
Когда это было так поздно?
— Милые, я дома!
Голос Софи разносится по коридору, сопровождаемый грубым звуком тащащегося за ней чемодана.
Ее светлые волосы колышутся, когда она бежит ко мне.
— Мне так жаль, что я не смогла приехать раньше. Мой менеджер меня не отпустил. — Говорит она, крепко обнимая меня.
