Однако он доказывает, что я ошибаюсь, когда доходит до меня.

Он приветствует меня небольшой, но мягкой улыбкой.

— Ты прекрасно выглядишь.

На этот раз его комплимент звучит искренне.

— Спасибо. — Я улыбаюсь ему. — Ты и сам выглядишь очень красивым.

— Ты готова? — Спрашивает он.

Я быстро киваю, и мы вместе идем к его машине.

Мы добираемся до ратуши, и тишина в машине становится почти удушающей.

Я пытаюсь прервать ее светской беседой, но это все равно что пытаться опустошить океан чайной ложкой.

Лукас, кажется, погрузился в свои мысли.

Его челюсть сжата так сильно, что я наполовину ожидаю услышать звук скрежета зубов.

Я смотрю на него, обеспокоенная и неуверенная во всем.

Наконец, спустя, кажется, целую вечность, он глубоко вздыхает и говорит:

— Никогда не думал, что дойдет до этого.

Напряжение в его голосе очевидно.

Я была настолько погружена в свои собственные переживания, что забыла о нем.

Должно быть, его тоже захлестывает вихрь эмоций.

— Я тоже.

Он кивает, но напряжение сохраняется, и молчание продолжается.

Я краем глаза изучаю его, замечая черты беспокойства на его лице и то, как его руки сжимают руль в белой хватке.

Когда мы подъезжаем к зданию, я понимаю всю серьезность ситуации.

Это тот самый момент, когда все меняется, неважно, напоказ или нет.

Мы сидим какое-то время, глядя на внушительное здание, и как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть дверь, Лукас останавливает меня, мягко касаясь моей руки.

— Подожди. — Он лезет в карман своего костюма и достает коробочку. — Я попросил Камиллу вернуться в ювелирный магазин и найти для тебя более подходящее кольцо.

Ах, да, ворчун вернулся.

Но если серьезно, почему он сам не сходил за кольцом?

Прежде чем я успеваю спросить его, он отвлекает меня, открывая коробочку.

Я удивленно моргаю при виде лежащего внутри кольца с солитером, того самого, которое привлекло мое внимание в магазине.

Как, черт возьми, она узнала?

Я качаю головой, беря себя в руки.

— Оно красивое, но мне нравится то, которое я ношу.

Кажется, он не удовлетворен моим ответом.

Его губы сжимаются, а брови изгибаются в морщину, когда он хватает меня за руку и требует внимания.

— Леора, будь серьезна. Ты не можешь искренне предпочесть то маленькое этому.

Я сжимаю челюсти, чтобы не проболтаться о том, о чем могу пожалеть.

Мысль о том, что он предполагает, что я предпочту большее, более дорогое, действует мне на нервы — даже несмотря на то, что я обожаю кольцо, которое он держит в руках.

Я отдергиваю руку от его руки, раздражение делает мой голос резким.

— Мне нравится мое.

— Леора.

Он скрипит зубами от досады.

— Лукас. — Отвечаю я, встречаясь с ним взглядом.

Это похоже на битву воль, и сейчас я стою на своем.

И в конце концов я побеждаю.

— Как хочешь. — Ворчит он, выходя из машины и обходя меня, чтобы открыть дверь.

Этот жест стал довольно милым, но в данный момент мое раздражение преобладает над любыми обморочными чувствами.

Я намеренно игнорирую его протянутую руку и выхожу из машины.

Мне не нужна его помощь, большое спасибо.

Мы входим в большие двойные двери ратуши, и на этот раз я позволяю ему взять себя за руку.

Это почти комично, как будто мы пытаемся убедить мир, что голубки здесь, хотя это совсем не так.

Коридор, который встречает нас, прекрасен, с высокими потолками и деревянными полами, которые отражают наши шаги. Лукас остается рядом со мной и ведет меня к дверям, за которыми скрывается тускло освещенная комната. В передней части комнаты сидит мужчина, вероятно, мэр, и его присутствие выглядит властно. Рядом с ним стоит пожилая женщина, которая, как объясняет мэр, будет нашим свидетелем, поскольку мы не взяли с собой своих. Если бы я заранее знала, что девочки останутся, то, возможно, настояла бы на том, чтобы привести их. Но, с другой стороны, я немного рада, что их здесь нет. Это не настоящее. В будущем они станут свидетелями настоящего дела, а не какой-то искаженной свадебной церемонии во имя бизнеса.