— Расскажи мне, что случилось, — просит папа.

— О наркотиках?

— Обо всем этом.

Я стараюсь, хотя чувствую, что на это нет времени, и мне жаль, что я сейчас не с Уэстом, и я не уверена, что многое из того, что я говорю отцу, может дойти до него через фильтр его боли и разочарования.

Я стараюсь, потому что знаю его, знаю, что он справедлив, и знаю, что он любит меня.

Я начинаю с самого начала. До этого момента, до этой кухни. Я рассказываю ему все, что, по-моему, ему действительно нужно знать. Что Нейт сделал со мной. То, что дал мне Уэст. Все, что произошло, все, что имеет отношение к делу, и даже больше.

Я использую слово «любовь». Я говорю ему, что люблю Уэста. Потому что это тоже имеет отношение к делу.

И еще потому, что теперь, когда я сказала это Уэсту, я могла бы сказать это кому угодно.

Я люблю Уэста. Я люблю его, я люблю его, я люблю его.

Когда я заканчиваю, отец выходит из комнаты, но я не иду за ним. Я беру его чашку с кофе и споласкиваю ее в раковине, достаю зерна из шкафа, измельчаю их и делаю еще одну порцию, собираю посуду со столешницы и стола, чтобы загрузить посудомоечную машину.

Я даю ему немного времени.

Думаю, на его месте мне бы понадобилось время.

Я его младшая дочь, его девочка, которая потеряла мать раньше всех, когда я была еще слишком мала, чтобы помнить ее. Это он укачивал меня у себя на груди, когда мне снились плохие сны. Именно он приходил на каждую церемонию награждения, на каждый дебютный турнир, на каждый выпускной.

У него есть фотография, в его спальне, на которой я стою с белозубой улыбкой и волосами, заплетенными в косички.

Думаю, может быть, когда твой последний ребенок, твоя дочь без матери с волосами, заплетенными в косички, вырастет и уйдет, ты утешишь себя сознанием того, что она умна, и с ней все будет в порядке, и она знает, как сделать правильный выбор.

Должно быть, ему сейчас так трудно смириться с последствиями сделанного мной выбора.

Я не в белом платье. Мое будущее — это не то, что я могу испачкать, проделать дыры или испортить. Но для него, я думаю, это все еще про платье... Это платье, которое он выстирал, надежда, которую он лелеял, и он должен найти способ приспособиться к тому, что я с ним сделала.

Его дочь голая в интернете.

Его малышка влюблена в наркоторговца.

Я даю ему время.

Ему требуется всего десять минут, чтобы вернуться на кухню.

Он принимает чашку кофе, которую я ему предлагаю. Он смотрит в черное варево, а потом мне в глаза и говорит:

— Я сделаю несколько звонков.

— Спасибо.

Он вздыхает и ставит кружку с кофе.

— Пока не благодари меня. Наверное, я мало что могу сделать. И должен сказать тебе, Кэролайн, я не уверен, что сделал бы даже, если бы этот парень...

— Уэст.

— Если бы этот… Уэст не был причастен к истории с наркотиками до этого.

— Ладно. Все равно спасибо. — Это большая уступка с его стороны. Если он собирается сделать несколько звонков, это означает, что он ставит на карту свою репутацию для Уэста и это означает, что он действительно доверяет мне. По крайней мере, немного.

Я обняла его. Его шея пахнет лосьоном после бритья. Моим отцом.

— Я люблю тебя, — говорю я ему. Потому что я это делаю. Всегда любила. Он — мой мир, и он дал мне так много. Безопасность и сила, ум и мужество, знание, которым я вооружаюсь.

Он отличный отец, и я люблю его.

Когда я сжимаю его, его руки поднимаются, и он сжимает меня в ответ.

— После этого мы можем на какое-то время покончить с бомбами? — спрашивает он. — Ты доведешь меня до сердечного приступа.

— Надеюсь, что так. Хотя, может быть, именно сейчас мне следует сказать тебе, что я не собираюсь никуда уезжать на каникулы. Как только ты вытащишь Уэста, я останусь с ним, пока он не улетит домой.

Еще один вздох.

Долгая минута, пока снег бьется о стекло, а папа не отпускает меня, и я тоже не отпускаю. Воротник его рубашки жесткий, его тело теплое, размер его удивительно неправильный, так как я провела так много времени, прижимаясь к Уэсту.

Мой отец не очень высокий. Я всегда думала, что он выше меня, но это не так.

Он просто обычный человек.

— Я говорил с Диком, — говорит он. — Нам нужно обдумать несколько стратегий.

— Ладно. Почему бы тебе не организовать встречу для нас троих, и я приму во внимание все, что он может рассказать.

Папа отступает на шаг и смотрит на меня, сдвинув брови.

— Ты примешь это к сведению?

— Верно. — Я касаюсь его руки. — Это мой бой, папа. Я приму твою помощь, если она мне понадобится. Но не путайся в том, кто здесь лидер.

Он смеется. Что-то вроде фырканья с полуулыбкой и легким покачиванием головой.

— Ты всегда была властной, — говорит он.

Но он говорит это так, словно гордится.

ВЕСЕННИЕ КАНИКУЛЫ

Уэст

Жаль, что у меня нет фотографии того, как она выглядела в тот день.