— Это фамилия моего отца.
— Есть еще братья и сестры?
— Только Фрэнки. Я рассказывал тебе о ней.
— Нет, это не так.
Вполне справедливо.
— Я расскажу.
Она наклоняет голову, размышляя.
— Какой твой любимый цвет?
— Зеленый.
— Лучшее место, где ты когда-либо был в отпуске.
— Мы никуда не ездили. Наверное, в Калифорнии.
— Лучший подарок в твоей жизни.
— Книга, которую ты мне подарила.
Ее глаза слегка расширяются.
— Это всего лишь книга. О хлебе.
— Мне понравилась.
— А какие подарки ты обычно получаешь?
— Одежда. Вещи, которые мне нужны. Дерьмо, которое моя мама считала забавным, но таковым не являлось. На Рождество Бо подарил мне бутылку виски.
— Кто такой Бо?
— Мамин парень. Они с Фрэнки живут с ним.
— Почему ты бросил меня после каникул?
Я не ожидал такого вопроса. Мой взгляд скользит в темноту за ее плечом.
— Как ты думаешь... Если я пообещаю рассказать тебе все, что ты захочешь, ты вернешься ко мне?
Она отвечает не сразу. Вместо этого она вырывает цветы у меня из рук, отклеивает прозрачный пластик и папиросную бумагу и изучает их.
— Если это всего лишь дешевая попытка потрахаться в День Святого Валентина, то ничего не выйдет.
— Дело не в этом.
После долгой паузы она поднимает глаза.
Я сотни раз видел ее лицо. Осторожное и полное надежды, смелое и свирепое, счастливое и плачущее. Я видел ее мягкой и открытой, когда ее рот был тщательно зацелован. Но такой я видел ее только один раз: в тот первый вечер, когда я подошел к ее машине и пригласил ее в пекарню.
Испуганной. Она боится того, что должно произойти.
Но она все равно этого хочет.
— Тогда в чем? — спрашивает она.
Хотел бы я придумать что-нибудь идеальное, чтобы сказать. Жаль, что у меня нет слов, которые бы охватили нас с ней, восемнадцать месяцев наблюдения и ожидания, ночи, когда я лежал без сна, ночи, которые мы провели вместе, смешивая тесто и заставляя друг друга смеяться. Все мои сны о ней. Каждый раз, когда я слышал ее голос или получал сообщение, которое заставляло меня улыбаться или качать головой. Каждый вечер я прижимал телефон к уху и говорил все, что мог придумать, чтобы заставить ее вздыхать, стонать и разваливаться на части.
Несмотря на все то, насколько я ее знаю, я все еще не знаю, как заставить ее понять, как я могу стоять здесь, совершенно не уверенный в том, что я делаю, куда мы направляемся, что это такое, и как я все еще могу быть так уверен, что это то, чему я принадлежу.
Она — то, чего я хочу. Больше, чем мои планы, больше, чем я хочу быть умным, больше, чем я хочу следовать правилам — я хочу быть с ней.
Мне это нужно. Я должен. Я хочу.
Не могу больше тратить время на то, чтобы выяснить, что же это такое. Не тогда, когда я сомневаюсь, сколько у нас его осталось, чтобы тратить впустую.
— Я хочу быть твоим парнем, — выпаливаю я.
И тут же жалею, что не придумал другого выражения: «Я хочу быть твоим парнем» — хуже, чем отстой. Ребячество. Слова свинцово оседают у меня в животе.
Я никогда не говорил их раньше.
Кэролайн смотрит прямо на меня, ее большие карие глаза полны интереса и.… сочувствия, может быть.
