— Ты! Ты мешаешь!

— Так не было у нас ничего, Чураева. Ты бредишь что ли? Кроме ужина с устрицами ничего не было.

Блядь, походу, устрицы не туда пошли. Чего она взъелась-то? Нормально же сосуществовали.

— В этом и проблема, Шмель. — С досадой на лице и влажными глазами выговаривает Дина. — Я хотела, чтобы было…

Ну бля… За что мне это? Ещё только бабских истерик для полного счастья и не хватало.

— Дин, ты же умная женщина. — Спотыкаясь на слове «умная», начал Егор. — У меня жена, ребёнок. Я, блядь, пять лет, как гордый олень, ходил обижался на женщину, которая мне дочку родила. А она, не зная, как меня найти, одна её поднимала, себе во всём отказывая. Вот нахрена я тебе с такими заёбами дался? Ты себе нормального мужика найдёшь, и будешь ещё надо мной смеяться, вспоминая эту историю.

— Ах да, твоя «родственница»… — Уже успокоившаяся было Дина, вновь оскаливается.

Ну, ёб твою мать, что опять-то? Язык мой — враг мой!

— Дин, давай мириться. Нам ещё вместе работать. Ты забираешь заявление, я забываю этот дурдом.

— Давай мириться. Я хочу перейти в отдел по защите свидетелей. У меня покровителей нет. А тебя Командир любит. Он ради тебя на всё пойдёт. Договорись, а я заберу своё заявление.

Губа у Дины не дура. Отдел тот — элита. Там только свои да наши. Сидишь, бумажки заполняешь, со стола на стол перекладываешь. Работа не пыльная, зарплата на карту капает. Туда, не имею родственников в верхах, хрен попадёшь. А у Командира подвязки есть. Чураева знает, о чём просит.

Вот только каким боков во всю эту историю замешался Шмель, непоянтно.

— Дин, может что-нибудь из более реалистичного попросишь? У меня со сказками плохо получается.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок. Я себе цену знаю, Шмель.

— Ну, в наше время этого мало. Надо ещё пользоваться спросом.

— Зато у твоей «родственницы» со спросом проблем нет, да? Многие ей с сайта знакомств звонят? Может мне у неё поучиться? Она, наверное, техникам специальным обучена, как мужика побогаче завлечь.

— Э-э-э… Стоп-э! Тебя понесло не туда, Чураева. Какие сайты знакомств? Ты о чём вообще?

— А ты жену спроси. Пусть она тебе расскажет. — Собравшись покинуть курилку, бросила через плечо Дина. — Я жду перевода, Шмель.

Не сказать, что Шмель поверил Дине. Женщина сейчас на волне обиды плюётся огнём во всех, кто попадается под руку. Но осадочек от её слов остался.

Не было печали!

Вцепляясь руками в волосы Шмель со всей злости пинает скамейку, что та с грохотом заваливается на бок.

Динка всегда была ушлой. Никогда выгоду не упускала. Но ведь за пару лет, что она с ними работает, женщина даже повода не показывала, что Шмель ей нравится. Откуда вдруг такая обида на тот злосчастный эпизод?

И ведь будь на её месте мужик, он бы просто в морду дал пару раз. На этом бы конфликт был исчерпан. А тут что делать? К Командиру с повинной идти?

Шмеля это коробило. Царапало ржавым лезвием по внутренностям. Потому что он никогда ни за себя, ни за кого другого не просил. Он не рвался за звёздами. Он не гнался за должностью. Он просто служил, как велела ему совесть. Это было его. Он чувствовал себя на своём месте.

А сейчас придётся поступиться принципами. Жгучая злоба забурлила в грудине. Шмелю хотелось что-нибудь сломать. А лучше кого-нибудь побить.

Резко вылетев из курилки, даже не заметив, как врезался плечом в одного из проходивших мимо бойцов, Шмель рванул на два этажа ниже. Там у них находился спортивный зал. Несколько раз в неделю их команда оттачивала в нём технику захвата и обезвреживание преступника.

Забежав в пустой зал, Шмель направился сразу к груше.

И не переодеваясь начал долбить по ней со всей дури, что в данный момент в нём накопилась.

Он бил сначала с правой. Потом отработал серию ударов с левой.

И каждый раз, когда уже думал всё, отпустило, устал, он снова прокручивал слова Чураевой в мыслях и с новой силой начинал молотить спортивный снаряд.

Ведь не было ничего! Ничего же, сука, не было!

А такое чувство внутри гадкое, как будто он где-то облажался.

Командир вошёл в кабинет бойцов в поисках Шмеля, но в нём оказался только Тихий, работающий за компьютером, а за его спиной, стоя на стуле, карандашами раскрашивала фотороботы со стенда «В розыске» маленькая девочка.

Глянув на эту «красоту», полковник культурных слов найти не смог, а матом при детях и женщинах он старался не выражаться.

— Мда… — Это всё, что смог выудить из своего словарного запаса полковник.

Тихий недоумённо проследив за взглядом начальника, схватился за голову.

— Ой, бля-я-я…

— Тихо ты. Ребёнок же слышит. — Осадил Тихого полковник.

Было что-то очень трогательное в том, как бравые вояки старались сгладить ситуацию, чтобы не обидеть и не испугать ребёнка. Тихий почесав затылок, подошёл к Есении и приобнял её за плечи в знак поддержки. Полковник старался скрыть улыбку, покашливая и прикрываясь ладонью.

Яся, наконец заметив внимание взрослых, повернулась ко всем действующим лицам и лучезарно улыбнулась. Девочка с любопытством стала разглядывать Командира. Тот её.

— Ты чья? — Спросил спокойным тоном полковник.

— Папина. — Ответила со всей серьёзностью Яся.

— Хм… Ну да, как я сам не догадался. А папа у нас кто?

— Шмель. А меня Яся зовут. А вас?

— Геннадий Семёнович. Художником хочешь стать, Яся? — Кивает на раскрашенный стенд Командир.

— Не-е. Мне просто скучно было. А Тихий карандаши дал. Красиво? А то они у вас тут висят какие-то страшные и скучные. Я их немного разукрасила. Нравится?

— Нравится. Конечно, нравится. — Вглядываясь в детское творчество, глубокомысленно изрёк полковник.

В этот момент зашёл Шмель. Увидев Командира, Ясю с Тихим и разукрашенные фотороботы за их спинами, шумно выдохнул.

— Яська, ну ты… — Шмель попытался подобрать слово, но с этим и у него вышла неувязочка.

— Художница. — Подсказывает Командир.