— Ты чья? — Спросил спокойным тоном полковник.
— Папина. — Ответила со всей серьёзностью Яся.
— Хм… Ну да, как я сам не догадался. А папа у нас кто?
— Шмель. А меня Яся зовут. А вас?
— Геннадий Семёнович. Художником хочешь стать, Яся? — Кивает на раскрашенный стенд Командир.
— Не-е. Мне просто скучно было. А Тихий карандаши дал. Красиво? А то они у вас тут висят какие-то страшные и скучные. Я их немного разукрасила. Нравится?
— Нравится. Конечно, нравится. — Вглядываясь в детское творчество, глубокомысленно изрёк полковник.
В этот момент зашёл Шмель. Увидев Командира, Ясю с Тихим и разукрашенные фотороботы за их спинами, шумно выдохнул.
— Яська, ну ты… — Шмель попытался подобрать слово, но с этим и у него вышла неувязочка.
— Художница. — Подсказывает Командир.
Шмель осторожно кивает, пытаясь разгадать настроение начальника. Но тот и виду не подаёт. Либо профессионально держит покер-фейс, либо и правда спокоен, как удав.
— Вот да. — Поддерживает на всякий случай линию начальства. И тихо в его сторону: — Командир, я всё исправлю.
— Сомневаюсь. — Раздаётся флегматично в ответ. — Что-то с дамами у тебя полный бардак. С заявлением решил вопрос?
— Там такое дело… Поговорить бы.
— Ну пойдём ко мне. Обсудим.
Шмель показывает жестами Тихому, что ещё десять минут, и он заберёт дочь, и быстро исчезает вслед за Командиром.
Как только майор закрывает за собой дверь в кабинет Командира, он выкладывает всё кратко и по делу.
— Чураева просит за заявление перевод в отдел по защите свидетелей.
— О как. Не хило… — Зайдя за свой стол, Командир удивлённо разворачивается к Шмелю.
Майор разводит руками. Ему этот разговор неприятен. Оба мужчины прекрасно понимают, что Шмелю оформить этот злосчастный перевод нереально. Нужна помощь полковника.
Командир, почёсывая подбородок, задумался.
— Ты же понимаешь, что стоит мне оказать ей протекцию, и она станет моим крючком. Меня будут пытаться направлять в нужную сторону, используя её. Я не поддамся. Мне на неё похер. Но после перевода никто в это не поверит. И её будут ломать. Жёстко ломать.
— Я понимаю. Но в данном случае, баба — дура. Она хочет туда, где птица жирнее и солнце ярче, не задумываясь о последствиях.
Командир недовольно качает головой. Ему это всё не нравится.
— Думай, Шмель. Её просьба невыполнима. Я под этим не подпишусь. Было бы из-за чего подставляться. Но и тебя из задницы вытаскивать надо. Как тебя вообще угораздило?
— Видимо устрицы испорченные попались. — Себе под нос буркнул майор.
— Что? Какие устрицы? — Удивлённо переспросил Командир.
— Да это я так. — Отмахнулся Шмель. — Буду думать. Но за сегодня этот вопрос не решить. Мне нужно время. Вы же видите, мне сегодня дочку не с кем оставить.
Командир шумно вздыхает, расправив свои широкие плечи. Маленькая девочка ему понравилась. Что-то в ней было. Живое. Естественное. Непоседливое. Домашнее. Недосягаемое.
— Хорошая у тебя дочка. Береги её. Или в её случае лучше пожелать удачи и крепких нервов тебе?
Да уж, дочка у Шмеля была огонь! Он сам не мог нарадоваться.
— А на счет Чураевой, я тебе помогу потянуть время. Ты думай, куда её спихнуть. Срок тебе — новогодние праздники. А её я пока займу на это время. Определю нашу Дину в рабочую группу по Шутнику. Они у меня все каникулы здесь будут поисками заниматься. Ниточки и зацепки искать. После доноса Чураевой тут жизни не будет. Но она, похоже, пока этого не понимает. Вот и поможем ей оценить масштабы своей ошибки. Пусть поварится в том бульоне, что сама приготовила. Глядишь, созреет до нужного решения, когда ты будешь готов предоставить ей выбор. А теперь, Шмель, давай забирай своего шмелёнка и езжай домой. Пока она у тебя до нашей доски почёта не добралась…
Шмель тут же по-военному крутанулся на сто восемьдесят градусов и вышел из кабинета начальника.
Вернувшись к себе, быстро одел ребёнка и собрался сам. Поблагодарил Тихого, который как раз был занят распечаткой новых фотороботов. Взял Ясю на руки и поспешил на выход.
Задумавшись о словах Командира, майор не вслушивался в вопросы дочери, и также бездумно ей отвечал.
Зря! Очень зря!
— Па-ап, тот дядя так смешно руками машет. Он, что, крестится?
— Угу. — Никого не замечая и погрузившись в свои мысли, Шмель с дочкой на руках пересекает холл.
— Он, что, поп?
— Ага.
