— Не эти. Они до сих пор сохраняют свои повествования.
— И что нам делать? Читать вслух? — Эллен полезла в сумку за книгой.
Излучая темный спектр эмоций, что-то двигалось среди упавших, заиндевелых ящиков и коробок — не облако и не силуэт, — некий вихрь, огибавший несуществующие углы и повороты, двигаясь в направлениях, за которыми не способен проследить глаз.
Бидвелл повелительно взмахнул кистью руки, и они раскрыли свои книги, прижали их к груди, наклонились друг к другу, соприкасаясь головами.
Мягкими волнами приплыл звук, напоминавший крик в глубокой пещере — Рахиль, вечно оплакивающая пропавших детей.
— Она слепа, — сказала Эллен. — Ничего не видит от горя.
— Не надо ее жалеть, во всяком случае, еще не время, — предостерег Бидвелл. — Все в ней извращено. Скорбь — это радость, и даже ее слепоту можно считать способностью видеть.
— Это она? — прошептала Эллен.
Упали тени, и комната словно повисла над бездной.
Бидвелл открыл было рот, но не сумел вдохнуть. Отпала нужда в ответе. Королева-в-Белом награждала их своею — заслуженной ими — любовью.
ГЛАВА 85
ДЖИННИ
Хрупая стеклянистым грунтом, девушка слезла в ближайшую воронку и, накинув капюшон, до отказа стянула тесемки, почти полностью спрятав лицо под материей. Дикое солнце вновь очутилось в небе. Оно горело над головой, и Джинни чувствовала, как скукоживается и тает крошечный пузырь ее защиты — особенно в момент прохождения мертвенного серого луча. Сомнений не остается — она не нравилась ни этому небу, ни тому, что лежит за ним.
Камень в кармане похолодел, однако она не решалась выпустить его из пальцев. Он защищал ее, и не важно, каким образом он это проделывал, — пока не важно.
Затем в голову пришло вот что: не поставила ли она Бидвелла и остальных в более опасную ситуацию, покинув склад? Впрочем, сейчас делу не поможешь. Она совершала свой выбор, подспудно надеясь, что кто-то — Джек? Даниэль? — последует за ней, переубедит… А теперь, обдумав это, ей стало ясно, что им пришлось бы захватить и свои камни. Интересно, взяли бы они с собой Главка? Это казалось до горечи несовместимым — действительно, странная бы получилась компания.
По истечении коротких минут отдыха — по крайней мере, почудилось, что прошло не более нескольких минут, — она выглянула из-за края воронки и пережила очередной наплыв чувства общности с Тиадбой, на этот раз в состоянии полнейшего бодрствования. Они сближались. С каких-то пор она это понимала, только не могла дать точное определение: сближались в каком смысле? Их миры слились в один. Досюда она догадывалась — сомневалась, но иного объяснения не находилось. Да и объяснением это назвать можно лишь с натяжкой.
Несмотря на все совершенные глупости и «плохие» выборы, Джинни всегда твердо верила в собственную рациональность — и в тысячный раз придумывала причины, почему ныне происходящее не могло, не имело права случиться. Ее сомнения походили на больной, ноющий зуб. Все правила поломаны. Что же осталось? Волшебство? Сила воли? Некий эффект какой-то там науки или знания, благодаря чему появились эти сум-бегунки?
В конечном итоге становилось ясно, что объяснений быть не может, остается лишь стремление выжить и завершить начатое. Добиться результатов. Свою недолгую жизнь — о краткости которой она предпочитала не думать — Джинни провела в незнании, словно окутавшись в младенческие пеленки культуры в окружении скудоумных теорий товарищей по бытию: как будто защитная атмосфера, кокон, от которого отскакивали, в котором сгорали мелкие метеориты невозможностей, не успевая ее достичь. Консенсус реальности.
Очередной вид пузыря, столь же необъяснимый.
Что ж, здесь и он исчез. Здесь она в полном одиночестве.
Джинни нырнула обратно в воронку. Что-то исполинское мелькнуло неподалеку — мимолетное видение искрящейся тени в сопровождении тонкого, сдавленного завывания или плача, пронзавшего защитный пузырь и уши.
Наконец она собралась с духом и выглянула наружу. В глаза бросилась длинная рытвина — что-то вроде дороги или колеи — бесцветная, ни светлых, ни темных пятен, будто на нее изливался лунный свет.
Колея уходила за иззубренный горизонт.
— Держись подальше от таких дорог, — пробормотала она, подчиняясь глубинному позыву. — То, что по ним носится, разрушит крошечный пузырь. Или засечет тебя — и сколлекционирует.
Она узнала внутренний голос. Тиадба. Так близко!
Несмотря на предостережение, Джинни держалась на расстоянии дюжины шагов от колеи — хотя кто знает, какой длины были ее шаги теперь, — и спустилась по пологому склону на широкую серо-бурую равнину. У подножия скальных стен, выстроившихся по обеим сторонам, размещались некие монументы — странные, мертвые и неподвижные. Ей дважды пришлось укрываться за валунами или в воронках: по колее проносились громадные, плоские формы, которые возникали беззвучно, без предупреждения. Не хотелось даже знать, что они из себя представляют — у них, кажется, было нечто вроде головы размером с автобус, и обращенные к земле глаза, беспрестанно рыскающие, высматривающие…
Но Джинни не заметили.
Она сообразила, что ей следовало бы поменьше предаваться размышлениям и побольше действовать. Сойти с ума в таком месте — дело бессмысленное, будто зажечь спичку внутри суперновы.
Джинни продолжила путь. Если не смотреть вверх, то сморщенное, лишенное звезд черно-пурпурное небо ее не особо беспокоило, хотя от него исходило странное чувство молчаливого презрения, словно она была оводом, от которого отмахивается хвостом полусонная лошадь. Впрочем, ясно одно: это место пыталось прогнать ее, опровергнуть любую гипотезу, которую девушка несла с собой.
Однако глубинное любопытство в отношении природы этой долины не исчезало. Куда бы Джинни ни бросала взгляд, горизонт выглядел вогнутым. Возможно, здесь даже свет вел себя иначе.
— Понятия не имею, что это значит. Хватит растекаться мыслями!
Равнина между горами… монументы или статуи… часть ее существа уже видела это. Здесь побывала Тиадба, она еще находилась здесь.
Или в скором времени окажется.
Может статься, они встретятся.
— Не уверена, что была бы этому рада, — прошептала Джинни на ходу. — И так уже никаких сил не осталось.
Девушка бросилась ничком, потому что по колее в очередной раз пронеслось нечто похожее то ли на исполинскую суповую тарелку, то ли на раздавленного краба с человеческим лицом. Как только эта штука исчезла, Джинни встала и увидела перед собой кривое, блестящее зеленое лезвие, вонзившееся в грунт. Небольшая рукоятка придавала предмету вид разделочного ножа. Оружие? Почему его тут оставили? И кто?
Она решила не прикасаться к лезвию, не говоря уже о том, чтобы взять его в руку. А вдруг ловушка? Волосы на затылке вздыбились — что-то за ней следило. Она мигом обернулась и чуть не потеряла равновесие из-за головокружения, потому что горизонт навалился и…
И взгляд упал на незнакомую физиономию. Она встретила представителя древнего племени. Не было даже времени отвести глаза. «Самец», — пришло ей в голову.
Не живой. Не мертвый.
И не в одиночку. Сотни подобных существ брели по гребню, сползали в долину. Поток силуэтов, каждый из которых едва ли был ей по плечо… опутанные лохмотьями, что некогда представляли собой плотную одежду — доспехи? Красные, зеленые, синие латы, ныне поблекшие, изодранные в полоски, свисающие наподобие грязных бинтов.
Путепроходцы. В этом она была уверена. Их изможденные лица оплыли мягким воском, их глаза…
