Наконец они вступили в небольшую круглую комнату, подсвеченную тремя древними светильниками, бросавшими зеленоватые отблески на физиономии избранных путепроходцев, усевшихся кружком, — и Джебрасси почувствовал себя полным идиотом. Поглупевшим от любви дурнем.
Да, Тиадба была до предела восхитительным сиянием — тут и спорить нечего. Однако ее упрямство более чем превосходило его собственное. Она обращала мало внимания на его чувства, вечно стремилась к Цели — в смысле, к своей Цели. И прямо сейчас этой Целью — вознесшейся превыше всего иного, в том числе и превыше его любви, — был поход. Она в буквальном смысле на аркане притащила Джебрасси на эту сходку — да-да, обвязала за пояс веревкой перед спуском в туннель, на случай если он оступится и упадет. Вот и сейчас она нетерпеливо подергивала за «шлейку», понукая его присоединиться к остальным, расположившимся вдоль периметра комнаты в ожидании лидера — престарелой саммы, именуемой Грейн.
Джебрасси с Тиадбой протиснулись вперед и уселись плечом к плечу с остальными кандидатами в путепроходцы. Кружок заговорщиков терпеливо пялился в темный зев туннеля.
— Ничего, с ней всегда интересно, — доверительно шепнул какой-то юноша. Джебрасси на миг почудилось, что речь идет про Тиадбу, и он вскинулся было на такую наглость — но тут же стало ясно, что парень имел в виду Грейн, старую самму.
Они посидели на корточках, потом отвалились назад, опершись спинами о каменные стены, и вскоре Джебрасси испытал холодное, знакомое чувство принуждения — нет, ему не нравилось это место. Чем бы ни объяснялся энтузиазм Тиадбы по поводу участия в походе, нынешняя конспиративная атмосфера и детские игры в заговоры показались ему высосанными из пальца.
— Странно тут у вас, — поделился он с Тиадбой. Та сделала вид, что не расслышала. — Я говорю, хотя бы стулья принесли. Или стол какой-нибудь.
— Мы никогда не оставляем за собой следов, — ответила девушка, и сидевший рядом парень согласно кивнул.
— Так если смотрители сюда никогда не приходят — к чему беспокоиться?
— Такова форма, — сказал парень, раздраженно пихнув Джебрасси в бок. — Походы всегда организуют по одним и тем же правилам.
— У меня другие правила, — пробурчал Джебрасси.
— Какие же? — Парень нахмурился и наклонился вперед, чтобы уловить реакцию Тиадбы, но девушка упорно делала вид, что ее не интересует начинавшаяся ссора — и от этого раздражение Джебрасси взыграло еще сильнее.
— Я отправлюсь туда либо сам, либо с группой людей, которых знаю и которым доверяю. С хорошо подготовленной группой.
— И кто станет лидером?
— Я.
Парень насмешливо фыркнул.
— Вот как? А где же ты раздобудешь снаряжение?
— Он ничего не знает про снаряжение, — вмешалась Тиадба.
— Тогда зачем ты его привела? Мы и так почти готовы. Я-то считал, наша группа должна состоять из опытных разведчиков.
— Привела потому, что Грейн этого потребовала.
(Правда, хоть и неполная.)
Спорщик подумал с минуту, а затем, безразлично дернув плечом, спросил:
— Как его зовут?
— Джебрасси.
— А, ратоборец? — Юноша вновь пихнул Джебрасси, на этот раз плечом в плечо. — Слушай, я тебя видел. Меня зовут Денборд. — Он показал на двух соседних парней. — А это Перф и Махт. Мы друзья. Нас тоже иногда тянет подраться — но поход, я считаю, более важен.
Остальные, еще не представленные члены группы в молчаливом приветствии стукнули себя по носу и переглянулись: дескать, только этого не хватало. Драчунов полагается жалеть за их скудоумие, пусть даже стычки порой и развлекают.
— Тихо, — вдруг сказала Тиадба. — Она идет.
Кружок сидящих разомкнулся, оставив просвет у выхода из туннеля. В спертом воздухе чем-то остро запахло. Джебрасси пробил пот.
В помещение вошла невысокая сгорбленная самка преклонных лет, на ладонь ниже Тиадбы: именно с ней он разговаривал на базаре. Двигалась она медленно и осторожно, опираясь на посох. Вслед за ней появились две молоденькие самочки в серых долгополых рубахах и шлепанцах, державшие в руках корзины. Фрукты передали по кругу — троппы, не вполне зрелые, но уже сочные, а также сушеный чаф для жевания. Пока собравшиеся освежались доставленным угощением, старуха присела на корточки в центре комнаты и, неторопливо поворачивая рябое, плоское лицо, осматривала всех по очереди. Темные глаза остановились на Тиадбе — тонко поджатые губы саммы чуть обмякли, и она перевела взгляд на Джебрасси, подарив ему короткий кивок.
Одна из вновь прибывших девушек, как выяснилось, захватила с собой и складной стул, на котором, закончив осмотр, с кряхтением и вздохами устроилась Грейн.
(Это что, розыгрыш? Она не может быть лидером похода. Слишком стара — и отчего, спрашивается, по ее душу до сих пор не пожаловал Бледный Попечитель?)
Лицо Джебрасси стянуло в хмурую маску, и он заставил себя расслабиться — не хотелось лишний раз демонстрировать эмоции.
— Двадцать были избраны, — начала Грейн. — Четверо из этой группы, а еще шестнадцать… мы нашли в других местах. Кальпа вечна, и мы в ней не первые. Мы — суть юность и новизна. Мы не игрушки и не домашние любимцы — мы надежда, укупоренная вплоть до назначенного часа. Сейчас пробка извлечена — час настал. Мы нужны. Во всей Кальпе никто, кроме нас, не обладает волей и желанием пересечь Хаос.
— Никто, кроме нас… — нараспев повторила группа.
— Мы посылаем путепроходцев сквозь врата, за рубеж реальности, в тайну — отыскать потерянных родственников и освободить самих себя. Так что же там, вне Кальпы? — мягко спросила Грейн. — Ведом ли кому-то истинный ответ?
Джебрасси помотал головой, завороженный ее темным, напряженным взглядом.
— Ты знаешь ответ? — спросила она без обиняков.
— Нет…
— Посему мы отдаемся тайне, неизведанному, непознанному — чтобы спасти себя от удушья. С нами ли ты?
— Да, — сказал Джебрасси.
Грейн смерила его взглядом, затем встала, сунула руку в карман рубахи и извлекла матерчатый мешочек. Старая самма обошла комнату по кругу, раздавая каждому по какой-то квадратной таблетке — всем, кроме Джебрасси.
