— Эмилия, — оцепенев, тихо говоришь ты и делаешь шаг в мою сторону.

— Не смей! Оставайся там, где стоишь, или я забью тебя до смерти! — рычит Райли, и ты останавливаешься. Ты слишком потрясен. Райли поднимает меня на руки и несет, потому что я больше не могу идти. Мои ноги больше не принадлежат телу.

— Бл*дь! — я слышу твой крик, и как что-то ломается.

Мейсон, что ты наделал?

***

Райли заносит меня в свою комнату, а не в твою. «Нас» больше нет. Он кладет меня на кровать, я дрожу всем телом. Вижу только тебя и ее, и взгляд в твоих глазах. Как ты зарылся головой в ее шею, как держал ее, как ее ноги обвивались вокруг твоих бедер, как ее пальцы впивались в твою спину. Мне так плохо, Мейсон.

— Райли, — задыхаюсь я. — Меня сейчас стошнит. — Он быстро дает мне мусорное ведро, и меня выворачивает. Но кроме вина ничего не выходит. Последние дни я почти ничего не ела. Райли держит мои волосы, и я вспоминаю, как ты держал меня за волосы, в другом мире, в другое время. После этого я обессиленно откидываюсь назад и опускаюсь на подушки. Я больше не хочу видеть эти картинки, пожалуйста…

— Бл*дь, Эмилия! — раздается крик на весь дом. — ГДЕ ТЫ? — я смотрю на Райли огромными глазами.

— Лежи здесь. Не дай Бог, ты выйдешь! Оставайся лежать! — твердо говорит Райли и встает. Он выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Я перекатываюсь на бок, держась за живот, потому что чувствую, что меня разорвало на две части, как будто это сделал ты, Мейсон.

— Пусти меня к ней, немедленно! — слышу, как ты кричишь перед дверью, а потом слышится удар.

— Еще один шаг и я спущу тебя с лестницы, чтобы ты сломал себе шею! — отвечает Райли, а потом…

— Что случилось? — Китон.

Слава Богу!

Твой отец говорит:

— Черт. Отпусти его, Райли!

— Ах… Мы с Эмилией только что застукали Черри и Мейсона во время веселого полуночного траха на романтическом пляже.

— Что ты вообще делал там с Эмилией? — рычишь ты.

— Она пришла ко мне, потому что тебя рядом не было, придурок! — выплевывает он.

— Я убью тебя! — отвечаешь ты.

— Это так, Мейсон? — испуганно спрашивает твоя мать, которая проснулась от этого шума. — Как ты мог так поступить?

— Дерьмо, пустите меня к ней, или я сейчас выбью дверь. Мама, прочь с дороги!

— Если ты еще хоть раз близко подойдешь к этой девушке или еще раз причинишь ей боль, я вышвырну тебя, а не твой отец, понял, Мейсон Китон Раш? — говорит Оливия авторитетным голосом, который не терпит возражений.

— Быстро исчезни из этого дома, — слышу Китона. — Пока я до тебя не добрался, Мейсон!

Воцаряется тишина на несколько секунд, а потом ты кричишь:

— Я люблю тебя, Эмилия!

И это разбивает последнюю частичку, что осталась от меня.

Эмилия

Я целый день лежу в кровати Райли, в том же положении, как и вчера, и все оставили меня в покое. Оливия пыталась принести мне что-нибудь поесть, но снова ушла, увидев, что я никак не реагирую. Я слышу, как Китон целый день ругается. Эмбер с… ней… уехали сегодня утром.

Горько спрашиваю себя, получила ли она драматичный поцелуй на прощание от Мейсона. Сегодня ты стал им, Мейсон. С сегодняшнего дня ты больше не часть меня.

Из-за него во мне так много злости, и мне хочется ее выплеснуть.

Я ненавижу его.

Я чувствую все то, что так хорошо вытесняла в последние годы. Гнев на всех мужчин в моей жизни, а больше всего злюсь на себя, потому что всегда ищу этих мужчин. У меня больше нет причин оставаться здесь, и это лучший повод, чтобы уйти.

Я отдала ему все, что у меня было. Этого было не так много, я знаю, но больше у меня просто не было, и, конечно же, этого не хватило. Для таких мужчин, как он, никогда не бывает достаточно, сколько бы ты ни отдавала себя. Они всегда хотят большего. И еще. И еще. Пока больше ничего не останется. Райли был прав.

Китон пообещал, что увезет меня сегодня отсюда. Оливия упаковывает мои вещи, а о нем ничего не слышно. Скорее всего, он уже давно наплевал на все, или уехал с ней. И в это «я люблю тебя», я не могу поверить. Тот, кто любит, не делает все то, что он сделал. Тот, кто любит, не обманывает и сопротивляется искушению, оно и так велико.

Я качаюсь вперед и назад, потому что не знаю, что делать с этой болью. Она повсюду, в моих ногах, животе, голове… Все горит в агонии. Мне бы очень хотелось зайти в море и больше не выходить, но Райли этого не допустит. Он сейчас где-то в доме, но периодически проверяет на меня. Кого-то другого я не хочу видеть. Особенно его.

Но, видимо, его это не интересует, потому что я слышу, как окно, которое было приоткрыто, двигается вверх. Я знаю это, даже не взглянув. Рывком поднимаюсь на кровати.

— Уйди!

Мейсон замирает у окна.

На нем та же одежда, что и вчера, когда он ее трахал. Те же штаны. Его волосы взлохмачены, а плечи исцарапаны. Ее красными ногтями. Ненавижу красные ногти.

— Дерьмо, — шепчет он и делает шаг ко мне.

— Оставайся на месте, или я закричу! — рычу я. Мое сердце грохочет, как сумасшедшее, а руки дрожат.

— Эмилия!

— Больше никогда не произноси моего имени! Даже не смотри в мою сторону, я не могу смотреть в твои глаза, Мейсон! Ты лживая, предательская свинья! — он действительно выглядит потрясенным, потому что я никогда не говорила ему ничего подобного, независимо от того, что он со мной делал.

— Послушай меня, Эмилия.

— Нет, Мейсон, — говорю я тем же тоном. Двигаюсь на кровати все дальше и дальше, потому что он приближается. Он окружает меня, как тигр, и я слежу за его движениями.

— Проклятье, что с тобой? Выслушай меня!

— Черт, нет! Я ничего не хочу от тебя слышать. Хватило того, как ты вчера стонал ее имя! — он вздрагивает и останавливается. В его глазах появляется отчаяние, но я не отступаю. — Как часто ты трахал ее, пока я одна спала в нашей постели? — не знаю, почему я решила об этом спросить.

Он молчит.

— Скажи мне, Мейсон! Как часто? Где? Как? Я хочу все знать!

— Не принуждай меня, Эмилия.