— Это преимущества сына мэра города.
— Мне жаль, — шепчу я.
— Меня тошнит от того, что я любила кого-то, кто совершил что-то настолько плохое.
Она берет напиток, который заказала ей Лорен, и выпивает его. Мои губы слегка поджимаются, когда ее лицо искажается в гримасе, напоминающей отвращение.
Она высовывает язык и показывает на стакан, как будто это яд.
— Твоя сестра пытается меня убить? Что это за дерьмо?
— Jameson, — отвечаю я, чувствуя, как мои губы снова подрагивают – чего они не делали ни с кем, кроме Мейвен.
Она смотрит на меня, моргая.
— Виски.
Она обеими руками подталкивает стакан к столу.
— Ну, тогда это мой первый и последний раз, когда я пью виски. Я больше из тех девушек, которые любят вино-слэш-шампанское-слэш-дай-мне-что-то-фруктовое.
— Виски действует на сердце сильнее, чем шампанское. Ты не ошибешься, если попытаешься забыться с виски. Это я тебе обещаю.
— В таком случае, закажи мне еще. — Она делает паузу, чтобы ткнуть в меня пальцем. — Подожди, если это такое средство для сердца, почему ты его не пьешь?
Я пожимаю плечами.
— Я планировал сегодня хорошо провести вечер с пивом.
Она поднимает свой пустой бокал.
— Я планировала шампанское. Если я его пью, то и ты тоже.
Я улыбаюсь, как мне кажется, впервые за несколько месяцев, и поднимаю руку, чтобы сказать бармену, Малики, что нам нужна еще одна порция.
— Лучше бы это сработало, — говорит она, когда Малики приносит наши напитки. Она пригубила виски, как профессионал, глубоко вдохнула и прищурила глаза, когда виски закончился. — Черт, этот был еще крепче.
— Это поможет. Обещаю. — Я стучу по столу, прежде чем выпить свой стакан. Оно обжигает, когда опускается вниз.
— Ты скучаешь по ней? — спрашивает она из ниоткуда, как будто этот вопрос был на кончике ее языка всю ночь.
Моя челюсть сжимается. Я удивлен ее вопросом.
— Каждую гребаную секунду дня. — Моя честность шокирует меня. Я отвергал все разговоры о Люси, которые пыталась завести со мной моя семья. — Ты скучаешь по нему?
— Каждую гребаную секунду дня, и я ненавижу себя за это. Я не могу перестать скучать по тем его частям, которые не были ужасными.
Малики, словно читая мои мысли, приносит нам еще одну порцию. Она делает еще один долгий глоток, а я все еще сижу в своем кресле, все мое внимание приковано к ней, пока я жду, что она продолжит.
Она усмехается:
— Это не тот разговор, о котором я думала, что буду вести сегодня вечером. Никто не говорит о нем, боясь, что я захочу его вернуть, если они упомянут его имя.
Я киваю, надо мной проплывает облако печали. Я хочу разозлиться, что она жалуется на потерю того, кого может вернуть в любую секунду, потому что у меня нет такой возможности. Я был бы раздражен, взбешен и готов изрыгать огонь, если бы кто-то другой сказал мне такое.
Но не с Уиллоу.
Я беру свой бокал и смотрю, как она делает еще один глоток своего напитка. Бретелька ее зеленого платья свисает с плеча, давая мне возможность увидеть светлые веснушки, усыпавшие ее бледную кожу. Я никогда не смотрел на нее, не видел ее по-настоящему, до сегодняшнего вечера. Ее рыжие волосы собраны в два тугих пучка на макушке, из них выпадает несколько спиралей идеальных локонов.
— Как насчет того, чтобы произнести тост? — спрашивает она.
Я поднимаю свой бокал.
— За что мы поднимаем тост?
— За то, чтобы напиться. За бесчувствие. За то, чтобы забыть.
Мне нравится, как она думает.
— За то, чтобы запить боль. — Я стучу своим бокалом о ее бокал. — Давай утопим наши печали.
Мы запиваем нашу боль. Мы забываем о своих проблемах. Черт, мы забываем обо всем и обо всех вокруг.
Мой мозг не работает, когда я задаю свой следующий вопрос. Этого бы никогда не случилось, если бы я был трезв.
— Ну что, ты уже попробовала? У тебя был секс с помощью этого Tinder?
УИЛЛОУ
