— Я не знаю, как долго я смогу бороться с этим, — признался я.
Она наградила меня бесстрастным взглядом.
— Так постарайся получше.
— Я стараюсь. Я в ярости на тебя. Ты предала моё доверие.
— Ой, я тебя умоляю, — она фыркнула. — С тобой я была честнее, чем с кем-либо. Просто ты отказываешься признавать, что мир не ограничивается чёрным и белым.
— Как я и говорил, я не могу перестать думать о том, как я зол на тебя. Но мне хочется лишь опуститься на колени и уткнуться лицом между твоих...
Она зажала мне рот ладонью.
— Не заканчивай это предложение. Мы опасны друг для друга. Я не могу думать связно, когда ты ко мне прикасаешься. Мы друг для друга — худшее решение, которое только можно принять. И если я говорю такое, это кое-что да значит.
Но впервые в жизни меня не волновали последствия. Я не думал на шесть шагов вперёд. Я лишь точно знал, что хочу её. Даже если она соврала. Даже если она причинила мне боль. Даже если она собиралась сопротивляться мне во всём.
Я хотел Ангелину Солавиту.
— Прошу прощения? Я знаю, вы там в разгаре ссоры, но мне очень надо пописать.
— Заткнись, Мелвин!
***
Я ехал за красным Чарджером до самого участка, не отставая ни на метр. Когда мы прибыли, я выскочил из внедорожника и открывал дверцу её машины ещё до того, как она успела заглушить двигатель.
— Сдай назад, красавчик, — предостерегла Лина.
Но я уже вытаскивал тощего преступника с заднего сиденья.
— Пошли, засранец, — сказал я.
— Мне кажется, можно было бы обойтись без оскорблений, — пожаловался он.
— Обойтись можно было без синяков на её лице, — ответил я, разворачивая его к Лине. Вид её пострадавшей выпустил нечто уродливое в глубине моей души. Нечто, что хотело спустить все её проступки на тормозах. Нечто, что хотело держать её поближе ко мне, чтобы больше никто не мог к ней приблизиться.
— Говорю вам, это она на меня напала после того, как брюнетка швырнула в меня собачьи какашки, а блондинка показала сиськи. Не моя вина, что она пострадала.
Я бросил взгляд на Лину. Она пожала плечами.
— Наоми и Слоан, — сообщила она в качестве объяснения.
— Слушайте, я очень голодный, — заныл Мелвин. — Я выбежал из дома моего кузена до ужина. Как думаете, можно мне хрустящих наггетсов или тех драников в виде улыбающихся рожиц? Ну знаете, утешающая еда. Я испытываю стресс.
Иисусе. Его мать что, до сих пор обрезала корочки с его хлеба?
— Если извинишься перед дамой за то, что напал на неё, я тебя накормлю.
— Я сожалею, что твоё лицо врезалось в мой локоть, Лина. Честно. Моя мама надрала бы мне задницу, если бы я хоть подумал о том, чтобы навредить даме.
— Извинения приняты, — сказала Лина и повернулась ко мне. — А теперь выдай мне чек.
— Пошли, — пробормотал я, толкая Мелвина перед нами.
— Чёрт возьми, великолепная. Что с тобой случилось? — спросил Грейв, когда мы ввалились внутрь.
— Острые локотки, — пояснила она.
— Мне они достались от папы. Большинство частей его тела острые и жёсткие, — объявил Мелвин. — Так вот, насчет наггетсов...
Я толкнул Мелвина Грейву, пока не поддался искушению заехать ему по лицу моим локтем.
— Сделай мне одолжение и займись им. Я позабочусь о бумагах.
Лина выглядела так, будто вот-вот раскроит меня надвое взглядом-лазером.
— Мне нужно позвонить, — сказала она и вышла в коридор.
— Неплохая такая хромота, — заметил Грейв, как будто я и без него не подмечал каждое её движение.
К тому времени, когда Лина вернулась, как можно лучше скрывая свою хромоту, я уже разобрался с бумагами.
— Это для Мурты, — сказал я, передавая ей первый бланк. — А это для тебя.
Она взяла второй листок бумаги, затем наградила меня распалённым убийственным взглядом.
— Штраф за превышение скорости? Ты шутишь.
