Физическое выражение привязанности для меня находилось где-то между «висеть на телефоне в ожидании, когда меня соединят» и «сверлением зуба». В моей жизни был период, когда моё тело принадлежало как будто не мне, а медицинскому персоналу. С тех пор я предпочитала избегать любых неожиданных прикосновений, кроме тех, что инициирую я сама. От этого моя реакция на Того, Кого Нельзя Называть становилась ещё более непонятной.
— Уже придумал решение, — сказал Нокс. — Я в программке после твоего имени впишу «не любит обниматься».
Я всё ещё смеялась, когда между деревьями, обрамлявшими дорогу, промелькнул свет фар. Пикап Нэша, синий Ниссан, подъехал и припарковался возле моей машины.
Мой нрав так и заискрил вместе с беспокойством, что он станет напирать насчёт упоминания следователя. Мне совсем не нужно, чтобы он об этом распространялся.
— Я не знала, что он придёт, — сказала я.
Нокс искоса глянул на меня.
— Какие-то претензии к моему брату?
— Вообще-то да. У тебя какие-то претензии по поводу моих претензий?
Его губы изогнулись.
— Неа. Давно пора кому-нибудь, кроме меня самого, позлиться на него. Главное, не позволяй этому испортить свадьбу, иначе это расстроит Наоми. И никто не расстраивает Наоми, кроме меня.
Собаки с энтузиазмом окружили автомобиль.
Мой распалённый взгляд встретился с холодным взглядом Нэша через ветровое стекло. Он не выглядел слишком обрадованным перспективой выйти из машины. Вот и хорошо.
— Думаю, я пойду внутрь. Посмотрю, не нужна ли помощь с чем-нибудь, — решила я.
Нокс всучил мне щипцы, а сам забрал у меня ещё одну бутылку пива.
— Проверь курицу на гриле, если Лу ещё не начал нависать над ней, — сказал он, затем двинулся в сторону своего брата.
«Проверить курицу?» Моё знание о приготовленной птице ограничивалось тем, что оказывалось на моей тарелке в ресторанах. Я вошла в дом и двинулась на шум.
Дом был красивым, в провинциальном и грубовато-мужском стиле, но с уютными нюансами, которые вызывали желание присесть, закинуть на что-нибудь ноги и наслаждаться хаосом.
Семейные фотографии, отображавшие несколько поколений людей, украшали стены, а поцарапанные паркетные полы смягчались красочными ковриками.
Большую часть шума и людей я нашла на кухне. Бабушка Нокса и Нэша, Лиза Джей — предыдущая владелица дома, которая переехала в коттедж дальше по дороге — надзирала за матерью Наоми, Амандой, пока та делала закусочную нарезку.
Лу, отец Наоми (к счастью) уже вышел на террасу и заглядывал в гриль, трогая курицу собственными щипцами.
Наоми и её лучший друг, великолепный и стильный Стефан Ляо, спорили, пока он открывал вино, а она помешивала на плите нечто, что пахло весьма восхитительно.
— Скажи ему, Лина, — потребовала Наоми, будто я была тут с самого начала.
— Кому что сказать? — уточнила я, найдя в холодильник место для оставшихся бутылок пива и двухлитрового баллона газировки для Уэйлей.
— Скажи Стефу, что он должен пригласить Джеремайю на свидание, — сказала она.
Джеремайя был партнёром Нокса в «Виски Клиппере», местном барбершопе/салоне под моей квартирой. Как и в случае со всеми холостыми мужчинами города, он также был очень, очень привлекательным.
— Уитти проворачивает ту самодовольную фишку всех почти-замужних женщин, пытаясь свести по парам всех своих друзей, чтобы они тоже могли быть самодовольными, почти-замужними засранками, — пожаловался Стеф. Он весь был одет в кашемир и рубчатый вельвет и выглядел так, будто сошёл со страниц журнала мужской моды.
— А ты хочешь быть самодовольным, почти-женатым засранцем? — спросила я у него.
— Формально я вообще не живу в этом городе, — он выразительно всплеснул руками, не пролив ни капли вина шираз. — Откуда мне знать, хочу ли я быть засранцем?
— Супер. Ещё три бакса в матерную банку, — громко пожаловалась Уэйлей из столовой.
— Запиши на мой счёт, — проорал в ответ Стеф.
Матерная банка представляла собой трёхлитровую банку из-под солёных огурцов, которая обитала на кухонном столе. Она всегда была переполнена долларовыми купюрами благодаря красочному словарному запасу Нокса. Деньги шли на покупку свежих овощей и фруктов. Единственный способ, которым Наоми удавалось отбить у Уэйлей желание материться — это кормить всю семью салатами до позеленения.
— Я тебя умоляю, — фыркнула Наоми. — В Нокемауте ты проводишь больше времени, чем в своей нью-йоркской квартире или со своими родителями. Я знаю, ты здесь не только потому, что любишь собачий хаос.
Как по сигналу, все четыре собаки забежали на кухню, а затем пронеслись через дверной проём в столовую, как раз когда там появилась Уэйлей. Она отпрыгнула в сторону, что лишь привело их в больший восторг.
— Кыш! — заорала Аманда, открывая дверь на террасу и прогоняя эти взбесившиеся комки шерсти наружу.
Уэйлей прокралась на кухню и стащила ломтик пепперони с доски с нарезкой.
— Стол накрыт, — сказала она.
Наоми сощурилась, взяла брокколи с овощного подноса и сунула в рот своей племянницы.
Уэйлей храбро сопротивлялась, но её решительная тётя победила путём крепкого объятия.
— Почему ты так помешана на зелёных штуках, тетя Наоми? — простонала Уэйлей.
— Я помешана на твоём здоровье и благополучии, — ответила Наоми, ероша её волосы.
