— Ну наконец-то. Господи, за каким же толстым слоем льда ты прячешь человека в себе? Я думала, мне придётся пригрозить «нечаянной» беременностью, чтобы добиться от тебя реакции.
Он схватил мою салфетку и вытер пролитое, после чего вернул её мне.
— Поздравляю. Будь здесь моя команда, ты бы принесла кому-то немалые деньги.
— Пари «когда он всё же вспылит»? Не говори мне, что у Люсьена Роллинса есть чувство юмора.
— Нет.
Я откинулась назад на спинку сиденья
— Вот что вижу я. Ты либо думаешь, что мной будет проще манипулировать, либо ты боишься вызвать своего друга на открытый и честный разговор. В любом случае, твои ошибки в суждениях очевидны, Люсьен.
Он испустил нечто вроде низкого рыка. Но этот мужчина знал, что я права.
— Слушай. Ты не зря беспокоишься о своём друге. Он не говорит тебе и остальным, через что он проходит. Это включает и меня, поскольку мы едва знакомы. И то, что он сказал мне, останется между мной и ним, потому что в отличие от некоторых за этим столиком, я знаю, как уважать чужую личную жизнь. Да, вчера я переночевала у него. Нет, мы не занимались сексом. Я говорю это не потому, что думаю, будто это твоё дело. Ибо это не твоё дело.
— А почему ты мне говоришь?
— Потому что я знаю, каково это — когда люди так беспокоятся о тебе, что совершают дурацкие поступки у тебя за спиной.
Мышцы его челюсти напряглись, и я гадала, какое больное место я задела.
— Нэш — хороший парень, и это автоматически делает его не в моём вкусе. Но это не означает, что я не сделаю исключение.
— Ты не помогаешь своему делу.
— А я и не пытаюсь выстроить дело, — сообщила я ему. — Мне похрен, что ты обо мне подумаешь. Ты думаешь, что в данной ситуации проблема — это я, но это не так. Это ты.
— Это не я планирую воспользоваться и злоупотребить...
— Я оборву тебя, пока ты не разозлил меня по-настоящему. Если ты думаешь, что я пользуюсь твоим другом, или что он скрывает что-то от тебя, у тебя есть два варианта.
— И что это же за варианты?
— Ты либо веришь, что твой друг сам о себе позаботится, либо затеваешь этот разговор с ним. Как минимум, наберись смелости поддержать его в лицо.
Хмурая гримаса Люсьена буквально промораживала до костей, но жар моего вспыльчивого нрава защищал меня.
— Ты не можешь понять природу наших отношений, — холодно сказал он.
— О, но ведь могу. Ты хорошо собираешь информацию? Ну, а я хорошо читаю людей. Вы трое выросли вместе, но при этом не выросли до конца. Нокс пытался прятаться от любви, чтобы больше никогда не испытывать боли. Нэш не доверяет вам обоим настолько, чтобы вы прикрыли ему спину, так что он не будет говорить с вами о том, что происходит в его голове. А ты... Ну, давай отложим это на другой раз.
— Давай не будем откладывать.
Я пожала плечами.
— Ладно. Сам напросился. Ты мутный политический консультант, который связан с падением нескольких выдающихся мужчин и женщин в столице нашей страны, не говоря уж о восхождении нескольких других. «Макиавеллист» — это слово, которое чаще всего шепчут о тебе. И тебе это нравится. Тебе нравится, что люди тебя боятся. Полагаю, это потому что однажды ты попробовал страх на вкус, и это заставило тебя почувствовать себя беспомощным. Так что теперь ты получил власть дёргать за все возможные ниточки. Но ты до сих пор несчастен.
Его глаза прищурились.
— Ты позволяешь себе по одной сигарете в день, наверняка чтобы просто доказать себе, что ничто не имеет власти над тобой. Ты верен своим друзьям, и у меня складывается впечатление, что ты сделаешь для них что угодно. И это «что угодно» определённо не ограничивается законопослушными вещами. Но разве ты сам хотел бы, чтобы Нокс или Нэш «разбирались» с чем-то ради тебя за твоей спиной?
— Это другое, — настаивал он.
— Тебе нравится так думать, но это одно и то же, — возразила я. — Позволь перефразировать так, как тебе наверняка придётся по вкусу. То количество времени и сил, что ты потратил, действуя за спиной своего друга и пытаясь «исправить» всё для него, можно было сэкономить одним разговором на десять минут. Представь, скольких политиков ты мог бы разрушить, сколько кварталов города ты мог бы скупить, если бы тебе не приходилось выслеживать ни в чём не повинных женщин и озвучивать расплывчатые угрозы.
Каменное выражение его лица не изменилось ни на йоту, но я всё равно это подметила. Проблеск чего-то вроде веселья в его ледяных глазах.
— Я бы никогда не употребил термин «ни в чём не повинная» по отношению к тебе, и мои угрозы были скорее открытыми, нежели расплывчатыми, — сказал он.
— Семантика, — беззаботно отозвалась я.
Он наблюдал, как я доедаю салат.
— Предлагаю оставить этот разговор между нами.
Хранить секреты. Только этим я и занималась. Однако я прежде была на месте Нэша. Мои родители не верили, что я могу справиться с чем-то плохим. Я ненавидела то ощущение, когда люди обсуждали моё благополучие у меня за спиной, будто я недостаточно сильна, чтобы принимать участие в собственной жизни. Наверное, Нэш почувствует то же самое.
— Кого из нас ты пытаешься защитить, Люс? Можно мне называть тебя Люс?
— Надеюсь, ты не намереваешься причинять боль моему другу, Лина. Потому что мне было бы ненавистно разрушать твою жизнь.
— Мне не терпится посмотреть, как ты попытаешься. А теперь иди донимай кого-нибудь другого.
Глава 16. Пара благодарностей
Нэш
