— Мне Екатерина Лебедева нужна, — объявил он, и глянул для правдоподобности в телефон так, чтобы бабень экрана не видела. — Доставка.
— Я ничего не заказывала.
— Екатерину позовите, пожалуйста, — процедил Пашка.
— Я это, — объявила тётка.
Он так и обмер. Вперился в плоское ублюдское лицо лопатой, потом — в расплывшиеся бока, топорщащие потасканный махровый халат. Да даже мамка лучше выглядит, чем это!
Вгрызться в губу пришлось до крови. Пашка протянул два конверта, которые существенно помял там, где держал сжимающейся в кулак рукой.
— Подписать что? — смягчилась Лебедева.
Пашка мотнул головой и развернулся.
— Вы побелкой испачкались, — предупредила в спину батина тёлка.
Но он уже переходил на бег, толкая подъездную дверь.
Пашка нёсся, набирая скорость и почти не разбирая дороги. В нём кипела, с каждой минутой только усиливаясь, бешенная ярость. Даже в глазах зарябило. На ходу, уже чуть сбавив темп, он врезался в какого-то парня.
— Смотри, куда прёшься! — рявкнул тот.
Пашка стремительно затормозил и свирепо оглянулся.
— Ты чего воняешь⁈ — брызнув слюной, заорал он. — Умный очень, педрила петушиная⁈
Парень сверкнул глазами, сжал кулаки и попёр на Пашку. А тому, оказалось, только того и было надо.
Драка вышла эпичная, до крови. Пашка словно сорвался с цепи. Вывалил на неведомого парня всё, что внутри клокотало. Соперник тоже попался не хилый, во вкус вошёл быстро и пиздиться начал по-взрослому. Их растащили минут через десять какие-то проходившие мимо мужики. У Пашки кровил нос и наливалась синева под правым глазом, костяшки пальцев были разбиты на обеих руках, ныли рёбра. Парень выглядел не лучше. Только теперь Пашка понял, что он очевидно старше лет на пять, жилистый и гоповатый. Ни в жизни бы на трезвую голову Пашка бы к такому не полез, у него, небось, дружков куча. Ещё выследят потом…
Сплёвывая кровь, Пашка попятился и драпанул с места схватки, надеясь, что харю его этот мудень от неожиданности не запомнил.
Гнев почти утих, осталась какая-то ноющая, давящая изнутри на покоцанные рёбра обида.
Не должен был отец так поступать! Не имел права! Ему уже пятьдесят, блин, лет! В том году юбилей отмечал, нажрался на радостях! И что? Ладно бы хоть красивую какую, грудастую там и большегубую! А эта… эта махина лопатомордая! И не какая-то, а мамка Лебедева!
В жизни батя такой хернёй не страдал, никогда его мать не ревновала, даже пока они с Серёгой малолетками были. Бывало, на пьянках, которые краем глаза удавалось подглядеть, слышал мелкий Пашка, как чужие жёны «своих кобелей» пидоросят, или жалуются на них. А про батю такого в жизни не слыхал. Нормальный был отец, с понятиями.
А с другой стороны, так-то мать и в этот раз слова ему про других баб не сказала. Если бы не залез Пашка в её мысли, и не знал бы, от чего у неё пригорело так. А собачились из-за какой-то муры предки постоянно, сколько Пашка себя помнил.
Неужели батя у него кобель? И всегда такой был?
Уши у Пашки начали гореть. Почему-то было такое про отца узнать стыдно. Хотя так-то сам Пашка не планировал быть какой-то там будущей жене прям железно верным, потому что это бредятина. Но отец… Отец — это же другое дело! Отец — это из другого поколения! Отцы так не поступают.
И в особенности — с мамашами-страхолюдинами тупых одноклассников сына!!!
Пашка опять скрипнул зубами.
Он уже почти доковылял до своего подъезда. Было начало десятого. Очень болели ребро и нос.
Перед тем, как сдавать свои ранения матери, проверил «Дополненную реальность», морщась: правый кулак болел, костяшки саднило от движений пальцами. Пашка вошёл в игруху. Три «П» с прорехой дали тридцать третий уровень. Ещё было три дракона, медведь и двести баллов.
Заглянул и в «Квестовые задания». Потому что домой идти не хотелось. Батя-то того, наверное, уже там.
«26. Возьми у родителей деньги на поход. Награда — 500 баллов».
Ну, класс. Ладно, это дело нужное. Считай, пять сотен на халяву.
Но, едва переступив порог, Пашка тут же попал под раздачу. Мать вопила, как потерпевшая, находя, куда злобу вывалить. Отец, гнида поганая, тут же подключился. Мол, сына-босяка ему не надо, и думать следует дурьей башкой ещё про то, что драки дебильные за собой несут, например, порчу вещей, на которые отец с матерью горбатятся, не разгибаясь. Как же, горбатится он! На веники мамке Лебедева! Не разгибаясь!
От выволочки разболелась голова. А в довершение батя объявил, что жить теперь Пашке без карманных денег до самого лета, потому что пойдут они на новую куртку взамен той, которую он, оказывается, порвал.
Ну ваще кайф!
Свирепый, как тысяча чертей, Пашка закрылся в ванной и оглядел свою распухшую харю. Дышать было больно, а анатомический справочник приложухи уведомил, что у Пашки трещина в нижнем левом ребре. Офигеть, приехали.
В утешение игруха дала пару драконов, три «П» с прорехой и «G» на боку.
А перед сном Пашка понял: хотя никто его, конечно, в поход не отпустит, он в него всё равно пойдёт. И денег возьмёт, в коробке из-под фена. А домой не вернётся до тех самых пор, пока не получит свой сороковой уровень.
И пускай тогда все пеняют на себя, и предки — в первую очередь!
Утром Пашка вышел из дому как положено, хотя болело всё люто и двигаться было тяжко, в особенности по лестнице. Но в школу не пошёл, только пачку сигарет купил на последние деньги и стал ждать под прикрытием кустов, пока мать с отцом свалят. Потом вернулся и начал собираться: взял спальник, карематы, приблуду походную, какая была, шмотья потеплее и даже термобельё в мешок сунул. Следом влез на табуретку, вынул коробку из-под фена, но замялся. До субботы так-то два дня, заметить могут. Да, стырить деньги из тайника под «возьми» подпадает, и должно засчитаться. Но могут спалить раньше времени. Уровень ещё того, сильно не сороковой, хотя в целом и близко. Лучше до субботы потерпеть и валить целенаправленно в лес, а не непойми куда. Можно, конечно, у Толика зависнуть, но его предкам Пашкины позвонят в первую очередь, если сын домой не явится. И те сдадут, разумеется.
Нет, надо ждать субботу. Только снарягу Толяну передать, а деньги потом. Хотя, конечно, блин, зависнет на два дня задание.
Пропустил в итоге Пашка физру и английский. Толик, да и все вообще в классе, прифигели от его внешнего вида. Другу сказал, что прицепился какой-то урод на улице и в драку полез. И что предки теперь никуда не пустят, и потому отчаливать они будут тайно с возможностью погони. И следует из этого, что никому нельзя докладывать точно, где будет лагерь.
