Мы надели кулоны, после чего вышли из диспетчерской и, не скрываясь, пошли по коридору. Миновав несколько лестничных пролётов и переходов, мы спустились почти на самый низ и подошли к одной из ряда неприметных дверей, на которую указывали мои расчёты. Я бросил взгляд на Кениру, она прислушалась к своей реликвии и утвердительно кивнула. Я нажал на ручку двери, но та оказалась заперта. Кивнув Хартану, я дождался, пока он не вскроет замок, и мы вошли внутрь. Протянув руку к закутанной в одеяло фигуре, лежащей на узкой простой койке, я тихо сказал:
— Пробудись!
Хартан подошёл к стене, нашаривая пластину выключателя, а когда зажёгся свет, Кенира с тревогой и надеждой выкрикнула:
— Мама, не пугайся, это я!
Одеяло зашевелилось и оттуда послышался негромкий и какой-то противоестественный голос:
— Кенри, боюсь, испугаешься ты. Зря ты вернулась.
Я почувствовал гнев, ужас, беспокойство и ярость, огненным ураганом проносящиеся сквозь душу Кениры. И причину я прекрасно понимал. Ведь то, что поднималось с кровати, назвать иначе чем «урод» или «чудовище» было невозможно. Лысая шишковатая голова, усеянная наплывами ожогов и шрамов. Искажённое лицо с вывернутой челюстью, отсутствующим носом и почти полностью лишённое губ. Один глаз, зияющий бельмом, и второй, превратившийся в узкую щёлку. Руки, выглядящие, словно изломанные крабьи клешни — лишённые безымянных пальцев и мизинцев, но с указательными и средними сросшимися воедино. Когда то, что я больше не могу назвать человеком, встало, я увидел сгорбленную спину, перекошенный бок, изломанные ноги и вывернутые ступни, лишённые каких-либо пальцев. Под длинной рубашкой, закрывающей, к счастью, всё тело, я не увидел ни малейших выпуклостей в районе груди. Та, кто ко когда-то была прекрасной женщиной, если и уступающей во внешности Кенире, то не очень намного, превратилась в эту человеческую пародию. И от мысли, что то же самое могло случиться с моей любимой, к горлу подступала тошнота, а голову наполняла обжигающая всепоглощающая ярость.
Мы стояли и ошарашенно молчали. Хартан и Ксандаш тоже не промолвили и слова. Мирена смотрела на дочь немигающим взглядом, но в этой заплывшей щёлочке я мог видеть только заботу и любовь.
— Мама, мама, но… Если бы я знала, я бы… я… — пробормотала Кенира, стягивая с головы шапочку и показывая покрытое слезами лицо.
Вслед за ней сняли шапки и мы.
— Не беспокойся, милая, — ответила та, — я знала, что так и случится.
— Но ты же говорила, всё будет в порядке! Что тебя не посмеют тронуть! Ты же стратегическое достояние королевства!
— Меня не стали бы лишь убивать, — попыталась улыбнуться Мирена, но лицо превратилось в ужасный оскал. — А выполнять свои функции я способна даже в таком виде.
Голос её сипел и хрипел, похоже, были повреждены голосовые связки, но всё равно слова выходили понятными и отчётливыми.
— Я не могла, не знала… Мама! — Кенира словно очнулась от ступора, шагнула вперёд и заключила ту в крепкие объятия.
— Как ты думаешь, смогла бы я вынести, если бы такое сделали с тобой? — ответила Мирена, уткнувшись дочери в плечо.
Я посмотрел на Мирену Валсар с нескрываемым уважением. Пройдя через такое испытание, она не только сохранила ясный разум, но и не упала духом. Пусть реликвия Фаолонде не позволяла узнать её чувства, но каким-то образом я понял, что она не впала в отчаяние и не сломалась. Да, эти пытки и издевательства не могли не оставить на разуме следов, но… Я — паладин Владычицы Снов, а сила её, милость её, Право её позволяют исцелиться любым душевным недугам. Оставалось тело. К сожалению, ублюдок, надругавшийся над Миреной, был слишком методичным, так что способ, который я использовал для исцеления Ксандаша, к ней был неприменим.
— Мама, это Ульрих, человек, которого я люблю, — сказала Кенира, неожиданно чисто выговорив моё имя, — а это Ксандаш и Хартан, мои друзья. А вот этот паук… Его зовут Тааг-18. Помнишь, я всегда хотела собаку? Он гораздо лучше!
Кениру душили слёзы, её сердце разрывалось, но у нас не было времени предаваться печалям. Поэтому я нарушил их далёкое от идиллии семейное воссоединение:
— Мирена, вы идёте с нами, хотите вы этого или не хотите. В этом месте мы вас не оставим. Ваши увечья, конечно, ужасны. Но обещаю, клянусь именем той, кто владеет Зыбкой Гранью, что придумаю способ, как вернуть вам человеческий облик. Ваша дочь уже не та, что была полгода назад. Теперь она могущественный маг, с которым Королевству придётся считаться. Ксандаш и Хартан способны показать себя как в сражении, так и пройти незамеченными в тенях. Тааг — неостановимая машина уничтожения, нет ничего, что ему не по силам. И я… Я самый слабый изо всех нас, но даже у меня припасена пара сюрпризов. И я задам вам вопрос. Только один. Хотите ли вы просто отсюда незаметно исчезнуть, чтобы они не нашли вас больше никогда, или же предпочли бы оставить о себе яркие воспоминания?
Мирена отодвинулась от Кениры и посмотрела на меня долгим взглядом, а потом сказала, скривив лицо в гримасе, делавшей его даже безобразней, чем до этого:
— Если это возможно, то воспоминания. И столь яркие, чтобы от такой яркости эти твари ослепли!
— Ха-ха, ребята, посмотрите, вот она, моя будущая тёща! Я понимаю, что этот вариант мы не отрабатывали, что это безумно опасно, и мы все рискуем своими жизнями, так что никого насильно тянуть не буду. Но…
— Я в деле! — сказал Ксандаш.
— Я тоже! — поддержал его Хартан.
— Это моя мама, и они должны заплатить, — прищурила глаза Кенира, едва сдерживая клокочущий внутри гнев.
Я окинул взглядом своих спутников, с гордостью всматриваясь в их решительные лица, после чего вновь натянул на голову шапочку.
— Ну что же, у Королевства Сориниз накопилось к семье Валсар немало долгов.
— Я прожила здесь девяносто шесть долгих лет, — уточнила Мирена.
— Тем более! Ну а теперь настало время их собрать!
Нам не приходилось опасаться кого-то встретить, мы не боялись ни големов, ни охранных систем, шли прямиком в нужное крыло, время от времени встречая заснувших в коридоре охранников или припозднившуюся служанку. Одетая в такую же форму, как и мы, надев на голову чёрную шапочку, Мирена выглядела почти нормальным человеком. Почти. Ведь изувеченную фигуру и ковыляющую походку не были способны скрыть никакие одежды.
Крыло королевской семьи, казалось, воплощало всё величие и роскошь правящей династии. Стены были покрыты богатыми шпалерами, инкрустированными драгоценными камнями, а вдоль коридоров тянулись деревянные панели с искусной резьбой. На каждом шагу можно было встретить изысканные произведения искусства: статуи, гобелены, покрытые благородными металлами светильники и огромные картины, большей частью портреты, сцены охоты или пиров. Пол был выложен плитами опалесцирующего полупрозрачного камня, внутри каждой из которых медленно переливался замысловатый узор. В воздухе витал тонкий аромат каких-то благовоний, видать, призванный придать этому месту ореол величия. Такое окружение должно было ясно дать понять: здесь правит богатство, сила и успех.
Даже без помощи Мирены я бы знал куда следует идти — создатели диспетчерской были столь любезны, что обозначили на планах названия и предназначение каждого из помещений. Хартан подскочил к замку, поколдовал несколько секунд, и дверь без каких-либо проблем открылась.
Комната принца ничуть не походила на логово злодея и садиста, была уютной и спокойной. Теплый мягкий свет небольшого ночника, стоящего на прикроватной тумбочке, подсвечивал комнату своим слабым сиянием. Сами стены были украшены тонкими узорами, едва различимыми в полумраке. Большое окно с плотными шторами пропускало слабый свет лун, бросая на пол причудливые тени.
На стенах висели несколько портретов, одну стену занимало огромное полотно с видом на остров Огенраэ, а в углу стоял письменный стол, на котором в идеальном порядке лежали письменные принадлежности. Широкая кровать, украшенная балдахином из тонкой полупрозрачной ткани, мерцающей разноцветными искорками, стояла в центре комнаты.
Мы подошли к ней, окружив со всех сторон, и я, наконец, смог увидеть человека, о котором так много слышал и которого так сильно заочно ненавидел.
Принц действительно был красив. Изящные черты лица, пухлые чуть капризные губы, безупречная кожа, свидетельствующая либо о большой магической силе, либо о наличии в распоряжении хороших лекарей. Судя по тому, что мог видеть мой искусственный глаз — скорее второе, так как аура принца пусть и была неплохо развита, но походила на тусклый огонёк по сравнению с ослепительным светом Мирены, приглушенным и взятым под контроль пламенем Кениры и даже сиянием Ксандаша и Хартана.
— Я ожидал чего-то большего, — сказал Ксандаш. — Будим?
— Будим. Кенира — он станет кричать, позаботься. Санд, Тана, будьте готовы, могут быть сюрпризы. Мирена, пожалуйста, сдерживайтесь и не вмешивайтесь, пока мы не дадим добро. Тааг, обозначаю субъект как «пленный», параметры: низкая ценность, сохранение жизни — минимальный приоритет. В случае неприятностей подстрахуй.
Я дождался кивков моих спутников, вытянул руку и тихо сказал:
— Пробудись!
Принц, неподвижно лежавший на кровати, попытался повернуться на другой бок и немного приоткрыл глаза. Которые, стоило ему рассмотреть неподвижные фигуры вокруг кровати, сильно расширились. Он попятился назад, отползая к изголовью, и громко закричал:
— Дворец, тревога! Охрана, код «Трагар»! Вы кто такие? Что вы делаете? Вы знаете, на кого…
Рука Ксандаша быстрой змеёй метнулась вперёд, ухватила Одари за горло и выдернула из кровати. Он поднял захрипевшего принца на вытянутой руке и начал рассматривать, поворачивая то одним, то другим боком, словно противное, но интересное насекомое. Магическая структура, которая раскинулась на всю комнату стараниями Кениры, препятствовала проникновению любых звуков и вибраций не только наружу, но и не позволяла слушать внешний мир.
— Санд, ты можешь что-то сделать, чтобы он мог говорить, но не так сильно орал?
Ксандаш посмотрел на меня ясным, искренним и непонимающим взглядом.
— Ули, ты чего? Я же диверсант. Ещё спроси, умею ли я махать мечом.
Он опустил Одари на пол и, не давая ему упасть, перехватил за челюсть и крепко сжал. А когда принц непроизвольно приоткрыл рот, резко погрузил два пальца второй руки тому в гортань. Блеснула вспышка магии, принц громко захрипел и из его глаз полились слёзы.
— Могу сделать, чтобы он не смог брыкаться, — сказал Ксандаш. — Обычная предосторожность, когда добываешь болтуна.
— Болтуна?
