— Заберёте всё? — удивилась Мирена. — Это невозможно.
— Не забывайте, что со мной ваша дочь. Для неё нет невозможного. Кольцо на её руке вместит, при необходимости, хоть весь дворец.
— Тогда нечего думать! Оставьте ублюдков без деции! Я подожду.
— Тут существует опасность, что что-то пойдёт не так, что возникнут непредвиденные обстоятельства, мы не успеем, нам придётся срочно уходить. И тогда…
— И тогда я просто снова вернусь во дворец. В место, где провела уже сотню лет. Скажите, а принц точно ничего больше сказать не сможет?
— Ничего. Но как вы догадались о принце?
Мирена невесело рассмеялась:
— Вы называли друг друга по именам, не скрываясь. Только дурак не понял бы, что ему, это всё слышавшему, больше не жить.
— Понятно, — кивнул я, досадуя об оплошности. — Вот только если вы попадёте назад…
— Скажу, что вы хотели похитить именно меня. Как источник силы. Кенри, дай одни из тех кандалов, — распорядилась она.
Кенира вытянула ладонь и на ней возникли оковы, похожие на очень широкие полицейские наручники. Мирена взяла их и взвесила в руке.
— Они защёлкиваются, — пояснила она со смешком. — Буду выглядеть настоящим пленником. Даже костюм… похищая, вы, подлые негодяи, заставили меня его надеть.
Я посмотрел на неё с огромным уважением. То, на что она готова была пойти, требовало большой силы духа. Мирена Валсар выдержала все испытания, не сломалась и не впала в ступор. Боюсь, я бы так не смог.
— Мам, при допросе они могут применить реликвию Керуват, — возразила Кенира. — Скажут, например, что у добропорядочного гражданина нет причин не заключить договор честной беседы.
Мирена вновь рассмеялась. Но этот смех был очень горьким и невесёлым.
— Керуват не примет никакие мои слова. Я отреклась от неё.
— Но зачем ты это сделала? Мама, я не понимаю, ты же всегда уважала Блюстительницу Договоров!
— Не «зачем», а «почему», — ответила Мирена. — После того, как этот подонок надо мной надругался, после того как принялся за свои игры, мне пришлось это сделать. Пусть произошло это из-за боли, но в своём отречении я была очень искренней. Одари слишком хорошо умел подвести затуманенный болью разум к выводу, что виноваты боги, не пришедшие на помощь. Керуват, которая не дала справедливости, Мирувал, что не исцелил увечья, и Ризвинн, что недостаточно облегчила боль.
— Мне даже хочется вернуться и снова с ним поговорить, — сказал Ксандаш. — Он, похоже, всё хорошо продумал. Жертва, отрёкшаяся от Керуват, не сможет обвинить принца и подтвердить показания на суде, отрёкшись от Мирувала, она не получит божественного исцеления, а отрёкшись от Ризвинн она в полной мере испытает все муки. Мирена, моя жена лекарь и очень хороший. И я знаю, чтобы сделать с вами такое, пыток недостаточно, нужно уметь исцелять. Кто сообщник принца? В какой комнате он находится, а если живёт в городе… Мне достаточно имени. У меня есть собственные счёты с такими, так что хочу его навестить.
— Можете не стараться, — покачала головой мама Кениры. — Никого больше не было. Об этом мало кто знает, но принц умеет исцелять. Без этого ему было бы сложно удерживать своих жертв в живых. И, конечно же, создавать свои «шедевры».
Она приподняла свою беспалую руку и качнула ею в знак иллюстрации.
— Ули, будут проблемы? — спросил Хартан. — Я имею в виду, та штука у принца в спине, ну, которую ты создал напоследок, он сможет себя вылечить и…
— Не сможет! — оборвал его я. — Вот только… Нам надо поторопиться, я добавил контур против вмешательства, и, если в него полезть, может сработать раньше. Мирена, вы всё слышали. Не передумали?
— Рискну, — сказала она.
— Хорошо, — кивнул я. — Идти самой не придётся, вас понесёт голем.
Следуя командам Таага, один из четырёх истуканов подошёл к Мирене, присел на корточки и вытянул вперёд широкие блестящие руки. Та покачала головой, звякнула цепью кандалов и бесстрашно подошла к голему. Тот встал, удерживая её на руках, сложив ладони вполне удобным креслом. Четвёрка металлических фигур развернулась и направилась прочь.
— Ну что же нам тоже пора, — сказал я. — За мной!
— Подожди, Ули! — сказала Кенира. — Мы собираемся ограбить дворец, правильно?
— Конечно! Надеюсь, у тебя нет каких-то моральных предубеждений против грабежа?
— У меня нет. А вот не будет ли проблем у госпожи?
— У нашей богини?
— Ну да. Она благая богиня, а мы использовали её силу, чтобы совершить преступление. Не утратим ли мы благодать её?
Я кивнул, понимая её сомнения и признавая их оправданными.
— Если бы мы воспользовались силой её ради воровства, тогда да, так бы и было. Но мы применили Право богини без злых намерений, а нашей целью являлось лишь спасение.
— Но теперь цель изменилась, — возразила девушка.
— Да, цель изменилась. И изменилось наше намерение. Ощути на себе её касание, пропусти сквозь себя её силу, прислушайся к её песни. Чувствуешь ли ты гнев её?
Кенира остановилась, закрыла глаза и прислушалась к себе. Наконец, она подняла голову и одарила меня удивлённым взглядом.
— Нет, не чувствую! Богиня не просто не против, но даже одобряет!
Я усмехнулся:
— Мы делаем это не от жадности, не из жажды наживы. И пусть нашу богиню зовут не Керуват, чувство справедливости ей тоже не чуждо. Ну а теперь пойдём, мы и так потеряли немало времени!
