Его глаза вылезают из орбит.
— Конечно, сэр, — говорит он, прежде чем сделать паузу и передумать. — Как долго ему осталось жить?
— Я вернусь через... месяц. Сегодня вечером мне нужно заняться делами, а потом я повезу Кьяру в отпуск по Европе. Посмотрим, что ты сможешь сделать за это время.
Доктор достаточно мудр, чтобы кивнуть и сделать все возможное, чтобы угодить Киллиану, но невозможно отрицать ужас в его глазах. Я, конечно, не врач, но не нужно быть гением, чтобы понять, что эти садовые ножницы могут вызвать несколько довольно безумных инфекций, а учитывая вероятность того, что они прокололи желудок или кишечник, шансы высоки. Но, черт возьми, если есть возможность получить новый дом, о котором мечтали его жена и дети, то почему бы не попробовать? Я знаю, что сделала бы это.
Доктор убегает, понимая, что чем быстрее он сможет приступить к выполнению своего нового задания, тем больше у него шансов, а я остаюсь собирать сумку.
— Месяц? Правда? — спрашиваю я, пока Киллиан помогает мне подняться по лестнице.
— Тебе кажется, что этого слишком мало? Я могу продлить, но я не могу гарантировать, что Иезекииль все еще будет дышать, когда мы вернемся, и я действительно еще не закончил с ним.
— Ты сумасшедший, — говорю я ему. — Месяц — это много.
Он ухмыляется, и когда мы достигаем верха лестницы, я ухожу в свою комнату. Когда я захожу в свой шкаф, я разворачиваю свою задницу обратно.
— Киллиан, — спрашиваю я, возвращаясь в большую гостиную между нашими комнатами. — Где вся моя одежда?
— В моей комнате, — говорит он, наблюдая за мной из кресла. — Мне показалось неправильным, что ты так далеко. С этого момента ты будешь спать в моей постели, Ангел. В моих объятиях. Больше нигде.
Трепет расцветает в моем животе, быстро распространяясь по всему телу и оставляя во мне дрожащее месиво.
— Я бы хотела этого, — говорю я ему, а затем, пока меня не унесло, захожу в спальню Киллиана и готовлюсь положить конец этой войне навсегда.
35
КЬЯРА
Приземление частного самолета Киллиана на взлетно-посадочную полосу во Франции — это сюрреализм. Что, черт возьми, это за жизнь? Прошлой ночью я была в центре сети торговцев людьми, подверглась групповому изнасилованию и продаже, а сегодня вечером я во Франции.
Каковы шансы?
Киллиан встречает меня у подножия лестницы, и когда он кладет руку мне на поясницу, легкий ветерок развевает мое кроваво-красное шелковое платье позади меня. Не могу этого отрицать, в тот момент, когда он сказал мне, что я могу одеться соответственно случаю, я воспользовалась этим в полной мере.
Мое платье — это все, что позволяет мне чувствовать себя женщиной, которой заслуживает Киллиан. Платье, которое я надела на ужасный семейный гала-концерт, было ослепительным во всех отношениях, но это платье сексуальное и заставляет меня чувствовать себя живой. Оно село глубоко между моих грудей, а разрез сбоку доходит прямо до бедра. Каждый шрам, который оставили на мне эти мужчины, виден, но я не чувствую необходимости прикрывать их, не рядом с Киллианом.
Темно-красный цвет платья кажется подходящим, учитывая, зачем мы здесь, и, собрав свои густые волосы в высокий хвост, я сочетала его с армейскими ботинками и ножом, пристегнутым к бедру. Потому что какая жена мафиози сожжет мир дотла другим способом?
Киллиан помогает мне сесть в машину и объясняет, что до бункера почти два часа езды по сельской местности, и когда водитель нажимает на газ, Киллиан берет меня за руку. Его большой палец успокаивающе касается моей кожи, нежно проводя взад-вперед по костяшкам моих пальцев.
У него не было проблем прикасаться ко мне с тех пор, как он привез меня домой, но он всегда позволяет мне определить, насколько мне комфортно. Хотя он беспокоится, я никогда не хочу сдерживаться. Я пока не знаю, как это связано с сексом, но мысль о невозможности физической близости с Киллианом убивает меня больше, чем воспоминания о том, что эти мужчины сделали со мной.
Я смотрю на живописный вид, рассматривая все вокруг. Это все еще так сюрреалистично.
Это Франция! Но не только это, я прилетела сюда в шелковом платье на частном самолете с мужчиной, который смотрит на меня так, как будто я — весь его мир, как будто все может сгореть дотла вокруг него и все, что он будет видеть, — это меня. С такими девушками, как я, такого просто не бывает.
Поездка до бункера пролетает быстрее, чем я могла себе представить, и когда водитель останавливается, я смотрю в окно и морщу лицо.
Мы, должно быть, заблудились.
Все, что я вижу, — это холмы, залитые послеполуденным солнцем. Не поймите меня неправильно, это один из самых потрясающих пейзажей, которые я когда-либо видела, но здесь нет бункера. Не то чтобы я когда-либо была в бункере или вообще знала, что искать, но наверняка там был бы какой-нибудь знак, верно?
Киллиан открывает дверцу и выходит, прежде чем подойти ко мне и предложить руку, как настоящий джентльмен. Я выхожу из машины в армейских ботинках и всем остальном, и не успеваю я опомниться, как мы уже шагаем по высокой траве.
Я представляла себе это по-разному, но прогулка по сельской местности точно не входила в список лото.
Сорок пять минут мы идем по холмам, Киллиан обнимает меня, убеждаясь, что я справляюсь с пересеченной местностью, но пока он рядом, со мной всегда будет все в порядке.
— Чьей блестящей идеей было построить эту штуку так далеко?
— Моей, — заявляет он. — Это безопасный дом. Идея в том, что он безопасен. Если бы кто-нибудь смог его обнаружить, это было бы не так безопасно, не так ли?
— Не пытайся использовать логику со мной посреди пути, босс, — бормочу я. — Кроме того, я думала, что это подземный бункер, а не конспиративная квартира.
— Одно и то же.
— Одно и то же? — я усмехаюсь. — Это совсем не одно и то же. Для меня подземный бункер — это большой транспортный контейнер, закопанный в землю. Добавьте дерьмовую картонную кровать, колючее одеяло и нескоропортящиеся продукты. Но конспиративная квартира... Я хммм... Я на самом деле не знаю, чего ожидать от конспиративной квартиры, но могу заверить тебя, это не одно и то же.
Киллиан закатывает глаза.
— Если ты закончила бубнить о конспиративных квартирах и бункерах, мы на месте.
— Мы где? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.
Он тяжело вздыхает, и пока он продирается сквозь высокую траву, я начинаю видеть скрытое отверстие, прорезанное в холме.
