— Просто перестань говорить.

— И вот ты снова пытаешься избежать этого. Почему ты не можешь просто признаться, что я тебе нравлюсь? — надавил Сет.

— Потому что ты не сможешь причинить ей вред и уйти от наказания, — прорычал я, глядя на него через плечо, мои мышцы напряглись для борьбы, которую я действительно хотел.

Брови Сета опустились.

— Слушай, братан. Я понимаю. Я и другие Наследники были придурками. Но мы находились под таким давлением, ты даже не представляешь. А я и Дарси? Мы решили эту хрень. Мы стали друзьями — черт возьми, лучшими друзьями, о чем я когда-либо не мог подумать. И когда ты был в тюрьме, я был рядом с ней. Каждый день. Я появился, потому что она нуждалась во мне и ей было больно, и я знал, что часть меня раскаивалась за все то дерьмо, которое я совершил. Но я просто заботился и о ней. Она напомнила мне, кем я был без всех слоев политики и безжалостной власти, утверждающих, что я был создан для этого. И, честно говоря, я никогда не чувствовал себя более самим собой с тех пор, как позволил всему этому дерьму уйти. Я знаю, что Дарси значит для тебя целый мир, потому что она вытащила тебя из тьмы, но она вытащила и меня тоже.

Моя грудь сжалась, и я позволил молчанию заменить мой ответ. Это было слишком противоречиво. Потому что Дарси передала мне то же самое. Сет, кусок дерьма, который мучил нас в Академии Зодиак, появился перед ней так, как я не мог, когда попал в тюрьму. Она была сломана, потеряна без меня и своего близнеца, к которым можно было бы обратиться, и вместо этого она нашла Волка у своей двери, предлагающего облегчить ее боль. Другие Наследники тоже были рядом с ней, и все они были связаны друг с другом, но с Сетом у нее было что-то особенное, чего я не мог отрицать, когда исследовал это.

— Так чем ты занимаешься? — Я зарычал на Сета.

— Прямо сейчас? Мне просто интересно, было бы странно лизать собственные яйца. Гипотетически, если бы я мог заставить себя так согнуться и…

— Нет, я имею в виду Калеба, — прошипел я.

— Ох… ну, думаю, я держу ситуацию под контролем. — Он загадочно посмотрел на меня, как будто хотел, чтобы я потребовал от него ответов, но я был не из тех парней, которые могли бы потворствовать этой утомительной игре. Он мог либо сказать мне, либо нет. Мне было плевать. Я имею в виду, я хотел, чтобы Калеб был счастлив. И мне очень хотелось, чтобы Сет перестал жаловаться на свою ситуацию. Но в остальном для меня это не имело значения.

— Тебе нужно разобраться со своим дерьмом. Наше завтра не обещано, — пробормотал я, снова обращая внимание на символы. На одном, казалось, была кричащая женщина, а другой закрывал рот. Один был сундук, а другой, возможно, уличный…

— Мрачный ублюдок, да? — сказал Сет. — Знаешь, я говорил с Леоном. Он сказал, что раньше ты был счастлив. Теперь ты выглядишь счастливым только тогда, когда ты рядом с Дарси. И Габриэлем. И Дариусом. Но дело в том, что ты изменился. Людей больше не впускаешь так легко, но как только они вошли, они там навсегда. Я отличаюсь от того, кем был раньше. И я пытаюсь заплатить за свои грехи, становясь лучше с каждым днем. Я ненавижу то, что однажды позволил родителям контролировать меня, ненавижу то, что до сих пор иногда чувствую в себе их когти, и ненавижу то, что знаю, как легко было бы снова все это выключить, если бы пришлось. Но я борюсь за этого нового себя, потому что он тот, кого хоронили и выталкивали из меня всю мою жизнь. Тот, которого я показывал только Наследникам до того, как вы все вошли в мою жизнь. И знаешь, почему я так сильно хочу быть твоим другом, Лэнс?

— Почему? — Я хмыкнул.

— Поскольку я испытал одиночество, я почувствовал укол от осознания того, что никто не придет, чтобы спасти меня. И я знаю, что ты тоже столкнулся с этим после того, что Лайонел с тобой сделал. Ты стал ожесточенным и ненавистным, и я тоже. Но именно поэтому мы хороши друг для друга. В моей семье есть название, обозначающее лояльность стаи. Мы называем это верностью Волка. Я инстинктивно даю это тебе, и я не даю это кому-то просто так. Все тебе нужно простить меня за то, что я сделал с тобой, и мы сможем это получить.

— То, что ты сделал с Дарси, — поправил я. — Мне плевать на все остальное. Но ты пытался ее сломать.

— Я знаю. Но если бы я этого не сделал, она, вероятно, не стала бы такой сильной, не поднялась бы и не стала бы королевой.

— Ты сейчас пытаешься приписать себе ее вознесение? — Переспросил я.

— Неа, примерно шестьдесят процентов.

Я угрожающе нахмурился.

— Хорошо, около десяти. — Он невинно поднял руки.

— Мм.

— Что мне нужно сделать, чтобы заставить тебя пройти мимо этого? — он спросил. — Что бы это ни было, я сделаю это. Потому что мы с тобой должны быть лунными друзьями. Я чувствую это. Прямо здесь. — Он ткнул большим пальцем себя в грудь. — И именно в этом месте я чувствую все свои лунные предчувствия.

— Ты не получаешь намеков от Луны. А лунные друзья — это не вещь, — я разочарованно фыркнул, закрывая лицо рукой. Нам нужно было сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда, а не обсуждать эту тривиальную чушь.

Он опустил голову и слегка заскулил.

— Ладно, правда в том… Я знаю, что лунные друзья — это не вещь. Я знаю, что луна не выбирала нас в друзья. Но все остальные получают все эти модные облигации, и, возможно, я немного завидую. Но я чувствую что-то к тебе, и это что-то вроде лунного, так что…

Он позволил этой мысли повиснуть в воздухе, и я позволил ей задержаться там.

Я оглядел пространство, и по коже пробежало покалывание.

— Здесь становится тесно?

— Нет. — Сет пожал плечами. — Все те же четыре стены и никаких окон.

— Кажется теснее, — пробормотал я, и мой пульс немного участился. Мне нужно было уйти отсюда, вернуться к Дарси и остальным.

Сет снова начал ходить по краю комнаты, проводя рукой по красным кирпичам.

— Должна быть секретная кнопка или что-то в этом роде.

У меня по рукам побежали мурашки, и я мог бы поклясться, что температура все еще падает. Кристаллы льда поползли по потолку, и я выругался, мое дыхание затуманилось.

Возможно, темная магия была ответом на этот вопрос.

Я позволил своим клыкам выдвинуться, поднял руку и впился в кожу, чтобы пролить кровь. Я намазал ей символы, ожидая зова теней, но на мое подношение ничего не дало.

— Не сработало? — спросил Сет.

— Нет. Возможно, ему нужна кровь идиота. Иди сюда.

— Пошел ты, — засмеялся он.

Кристаллы льда продолжали сползать по стенам, и по моей коже пробежала дрожь. Я начал проверять пол в поисках трещин или следов, которые могли бы дать подсказку.

Холод пробирался по моим костям, и по тому, как Сет обнимал себя руками, было ясно, что он тоже столкнулся с этим.

— Просто становится холоднее, — сказал он сквозь стучащие зубы.

У меня перехватило дыхание, когда я заметил крошечные, нацарапанные надписи на полу, словно кто-то выгравировал их на камне.

— Frigus usque mane tolerandum est, — прочитал я вслух.

— Что это такое? — Сет бросился ко мне и упал на колени рядом со мной.

— Это на древнем языке, — сказал я, узнав его.

— Но ты же можешь это прочитать, верно? Верно? — Сет подтолкнул меня.

— Что-то вроде… Я думаю, это значит… что тебе придется терпеть холод до рассвета, — сказал я.

— И все? Это откроет дверь? — взволнованно сказал Сет, хотя едва ли это было поводом для волнения. До рассвета оставалось несколько часов, а холод не утихал. Плюс, остальные были там, лицом к звездам. И только я знал что, целая ночь в этом городе, запертая здесь с Сетом, — это не тот ответ, который мне нужен.

— Сначала мы замерзнем насмерть, — сказал я, обеспокоенно потирая подбородок.

Сет вскочил на ноги.