* * *
Он пришел к Раде такой же молчаливый, как обычно, но что-то неуловимо изменилось в нем. Глаза его так ласково смотрели на нее, что щемило сердце и хотелось поцеловать этого глупого большого медведя, но - нельзя! Битый час они потратили на всего лишь несколько простых примеров из задачника ЕГЭ, и Раде было стыдно за свою некомпетентность в школьной математике, хотя Илья и уверял ее, что это был для него ценный и полезный урок. А потом вдруг взял и протянул ей крошечную деревянную фигурку медведя.
- Вот.
- Что это?
- Брелок для ключей.
В голову медведя было продето кольцо.
- Мне бы хотелось хоть как-то отблагодарить тебя за эти занятия...
Рада залилась краской, сама до конца не понимая, радуется ли она подарку или злится на Илью за оплату этого невразумительного репетиторства.
- Я считаю, что их качество не соответствует качеству благодарности, - строго сказала она. - Поэтому давай будем считать, что это просто подарок.
- Хорошо, - согласился Илья.
На следующий день он принес расплющенный, засохший цветок - случайно нашел на выпасе. Рада складывала его подарки в особенную шкатулку, часто пересматривала и даже прикладывала к губам.
А еще Илья осторожно трогал ее за руку или спину в начале и в конце, а иногда и в середине занятия - как бы невзначай, мимоходом, но от этих прикосновений по ее телу расходились теплые волны. Должна ведь эта игра в дружбу когда-нибудь прекратиться! Но она прекратилась самым неожиданным и печальным образом.
Папа вернулся в двадцатых числах января - наконец-то эта тяжба закончилась! - и с порога заявил:
- Дети, собирайте вещи, мы переезжаем в город!
- Что?! - опешила Рада. - В какой город? Почему?
Папа стал оживленно рассказывать, какая легкая и счастливая жизнь в Москве: никаких тебе проблем с дровами, септиками и прочими "удобствами". Он прожил 5 месяцев в съемной комнате, как король, ел что хотел (все стоит копейки в супермаркете, по сравнению с алтайскими ценами) и еще от зарплаты откладывал. Так что теперь после продажи дома, плюс наследство, у них хватит денег на приличное жилье в спальном районе.
У Рады от слез так перехватило горло, что она даже не смогла ничего сказать - схватила куртку, сунула ноги в угги и побежала через огород на соседский участок. Ворвалась в дом, как ураган, нашла Илью в гостиной - он листал учебник математики. Увидев Раду, вскочил с лавки, бросился ей навстречу:
- Что случилось?
Она упала в его объятия, уткнулась в грудь, долго плакала, чувствуя, как он успокаивающе гладит ее по голове.
- Илья, Илюша, - запричитала она, - спаси меня! Папа хочет увезти нас всех в Москву, насовсем..!
- Как..? - кажется, у него перехватило дыхание.
Он отстранился от Рады и стал ходить по комнате, ероша свои короткие светлые волосы. Бормотал:
- Нет, это невозможно... как же так... я... я не успею...
- Что ты не успеешь? - сквозь слезы посмотрела на него Рада.
На лице его отразилось страдание:
- Я думал... я хотел... получить специальность и... ну... - в отчаянии он выдохнул: - я думал, может быть, когда я стану зарабатывать, ты согласишься... стать моей... - он опустил голову, покраснев с головы до ног. Ему очень тяжело далось это признание. Рада вытерла щеки тыльной стороной ладони и растроганно улыбнулась ему, а потом даже рассмеялась и протянула руки:
- Да поцелуй же ты меня наконец, дурачок!
Он бросился к ней, сметая мебель на пути, и сжал в своих медвежьих объятиях так, что стало трудно дышать, а потом поцеловал. Он совсем не умел целоваться, и Раде пришлось потратить целый час, чтобы научить его, но под конец у него стало получаться вполне сносно.
- Я люблю тебя... - прошептал он ей несколько раз куда-то в шею или в волосы, словно боялся, что она его услышит.
- Да, я знаю, - ласково отвечала она, нежно теребя его короткую мягкую шевелюру. - Я тоже тебя люблю, Илюша...
Вот как они совершенно забыли про переезд в Москву - или просто после взаимного признания им уже было ничего не страшно? Однако, вернувшись домой до неприличия счастливой, Рада застала своих родных почти на тех же местах, и мама с порога спросила ее:
- Ну что, признался наконец?
- Кто? - удивилась Рада. - В чем?
- Ну, Илья признался тебе в любви? - и Слава, и папа, кажется, придвинулись поближе, чтобы услышать ее ответ:
- Д-да... - она густо покраснела. - Но я не понимаю...
- Фуф! - разом облегченно выдохнули все члены ее семьи.
- А этот парень - крепкий орешек! - с усмешкой заметил папа.
- Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? - вспылила Рада.
- Давайте я, - предложила мама. - Я много лет терпеливо наблюдаю, как этот мальчик сохнет по тебе, а ты, козявка, этого не замечаешь. Но вот он явно обнаружил свои чувства, приехав за тобой в Москву - и опять ничего. А потом наконец потихоньку стало что-то проклевываться, но оказалось, что он такой же слепой балбес, как и ты. Не замечает, как ты вешаешься ему на шею, и продолжает страдать молча. Ну ладно, думаю, может, ему нравится страдать... тут Слава мне сообщает причину замешательства нашего героя: он думает, что будет достоин тебя, шмокодявка, только если положит к твоим ногам целый мир и никак не раньше. Тогда нам остается только одно: мы подключаем папу, разыгрываем спектакль с переездом - и вуаля! Мы загнали рыцаря в угол, и ему ничего не оставалось, как признаться прекрасной даме во всех своих грехах.
Рада, может быть, и не отказала бы себе в удовольствии дать волю праведному гневу на родственников, что так самоуправно вмешались в ее личную жизнь, но она была так счастлива признаниями Ильи и тем, что не нужно никуда переезжать, что с легким сердцем простила всех и вся и с радостью подключилась к обсуждению того, на что стоит потратить полученное наследство. Первым делом, конечно, папе надо докупить недостающий инструмент и организовать уже, наконец, свою строительную бригаду. Потом он хотел сделать пристройку к дому и отремонтировать санузел, и так далее и тому подобное...
Рада так увлеклась этими радостными мечтами и планами, что совсем забыла сообщить своему возлюбленному, что никуда не уезжает. Она вспомнила об этом, только когда уже поздно вечером легла в постель, и тут же в ее окошко кто-то постучал. Она включила свою настольную лампу и расплылась в улыбке, узнав в темном силуэте Илью, и распахнув створку, отошла в сторону, а он ловко забрался внутрь. Рада поторопилась закрыть окно, а потом кинулась стаскивать с него тулуп, и только когда он остался в одной майке, они оба осознали, что она сама стоит перед ним лишь в ночной сорочке - тонкой и короткой. Илья, как обычно, смутился и отвел взгляд, а Рада хихикнула, обвила его шею руками и стала целовать. Он прижал ее к себе своими сильными руками и гладил по спине и запускал пальцы в ее волосы. Потом он присел на ее кровать и усадил ее к себе на колени и долго-долго они ласкали и гладили друг друга, словно пытаясь отдать долги за все эти месяцы томления друг по другу.
