Всепоглощающее чувство защищенности сильно ударяет меня, и я не уклоняюсь от него. Нет ничего, что я ненавижу больше, чем мужчин, которые используют свои кулаки против невинных женщин и детей.

— До этого так и не дошло. Бабушка позаботилась об этом.

— Как?

— Она ухватилась за знаки и вмешалась, прежде чем все стало слишком плохо. Использовала свои сбережения от дедушкиного полиса страхования жизни, чтобы помочь маме развестись и начать новую жизнь. — По ее лицу скатывается слеза, и я не могу смотреть на нее.

Я смахиваю ее подушечкой большого пальца, но влажный след все еще остается. Какая-то движущая сила внутри меня хочет стереть печальное выражение ее лица.

— А в планы бабушки не входил кувшин серной кислоты? — Она с трудом сдерживает смех.

— Думаю, бетонные туфли тогда были более в моде. — Я притворно вздрагиваю.

— Напомни мне никогда не злить бабушку.

— Забудь о бабушке. Тебе придется иметь дело со мной. — Она поднимает раненую руку, как военный трофей.

— Я просто в ужасе.

— Кейн? — окликает медсестра.

Айрис не двигается при звуке своего имени.

— Это ты. — Я кладу руку ей на бедро и сжимаю его.

Она делает глубокий вдох и смотрит на мою руку. Ее стул чуть не падает позади нее, когда она срывается с места, вскидывая здоровую руку вверх.

— Я здесь!

Медсестра ведет нас через отсек отделения неотложной помощи. Вдоль стены стоят отдельные кровати, каждая из которых разделена бумажной занавеской.

Пустая кровать, предназначенная для Айрис, неприемлемо. Между человеком, которого рвет за одной перегородкой, и человеком с другой стороны, взламывающим себе легкое, я отказываюсь позволить, чтобы ее видели здесь.

— Я бы хотел, чтобы о моей жене позаботились в отдельной палате. — Говорю я.

Медсестра морщится, когда ее взгляд скользит по моему телу.

— Это больница. Не «Ритце». Присаживайся и жди доктора, как все остальные.

Айрис без всякой жалобы запрыгивает на кровать, и я испытываю искушение схватить ее и уйти в другое место. Медсестру, похоже, нисколько не беспокоит весь этот шум, происходящий вокруг нас, когда она проверяет жизненные показатели Айрис и задает несколько обычных вопросов.

Айрис отвечает на каждый из них, прикусывая нижнюю губу. Эта атмосфера никого не могла успокоить, и меньше всего ее саму.

Медсестра вешает планшет в ногах кровати, и я решаю попробовать еще раз.

— Я заплачу сколько угодно, лишь бы ее увели в более спокойное место. Деньги не имеют значения.

Медсестра только отвечает, закрывая бумажную занавеску перед моим носом.

Айрис смеется, а я смотрю на занавеску, ошеломленная таким обращением.

— Ты находишь это забавным? — Она кивает, ее глаза впервые за весь день горят.

— Ты видел ее лицо, когда сказал, что деньги не имеют значения? Думаю, если бы она не убрала блокнот, то дала бы тебе пощечину.

— Не моя вина, что она не привыкла к тому, как все делается в реальном мире.

— Просыпайся, дорогой. Ты живешь в реальном мире. — Она машет рукой по нашей комнате.

— Это ужасно.

— Иди сюда. Я сделаю это лучше. — Айрис похлопывает по кровати.

Сомнительно, но в последнее время я просто обжора, потому что даю ей то, что она хочет. Бумага шуршит, когда я сажусь рядом с ней. Я занимаю большую часть кровати, давая ей немного места, чтобы уйти от меня. Мое бедро задевает ее. Она пытается убежать, но места не хватает.

— Разве здесь не уютно? — съязвила она.

Она с ужасом смотрит на капельницу, прежде чем посмотреть на выход.

— Что случилось? — Она наклоняется ближе ко мне и шепчет:

— Сейчас неподходящее время, чтобы признаться, что я теряю сознание всякий раз, когда кто-то пытается воткнуть в меня иглу? — Уголки моих губ приподнимаются.

Не знаю, почему я нахожу эту идею веселой, учитывая ее способность смотреть восемь часов подряд фильмы ужасов, даже не вздрагивая.

— Ты боишься иголок? — Она что-то бормочет.

— Нет. Я не боюсь. Это просто реакция организма, которую я не могу контролировать.

— Тогда это хорошо, потому что медсестре нужно поставить тебе капельницу, когда она вернется.

— Нет! Не говори мне этого! Я думала, что она одна из хороших.

Я киваю, сжимая губы, чтобы не рассмеяться.

— Она солгала мне! — Она рванулась с места и споткнулась бы о собственные пятки, если бы я не подхватил ее. Я кладу ее обратно на кровать и решаю стоять на страже на случай, если ей придет в голову сбежать с места преступления.

Она переводит взгляд с меня на щель между двумя занавесками, как будто думает, как ей пройти мимо меня.

— Я шучу. — Она изучает мое лицо в поисках правды, прежде чем хлопнуть меня по плечу здоровой рукой.

— Козел! Я верила тебе! — Смех взрывается из меня, как бомба, оглушая ее.

— Ты только что смеялся?

— Нет.

— Да. — Кто-то кричит с другой стороны занавеса. — А теперь заткнись, пожалуйста. Некоторые из нас пытаются немного поспать здесь после того, как нам накачали желудок.