— Неправда! — зажмуривается от вселенской несправедливости Маргарита: — вот и нет! Он мне как старший брат! И командир! И…
— Да ты не парься, сестра-воительница, — приобнимает ее за плечи Кира: — мы ж никому не расскажем, правда, Руся?
— Терпеть не могу, когда ты мое имя коверкаешь, — морщится старшая пятой роты: — вот я тебя буду «Кирослава» называть, тебе понравится? Или просто — «Ки».
— А называй! — улыбается Кира: — хоть груздем назови, только в кузов не пихай. Если ты такая милашка, что тебя охота на полку у своей кровати поставить!
— Я — старшая пятой роты. — напоминает Руслана: — а тебе лишь бы Устав нарушать. В Уставе ясно сказано, что валькирии друг к другу по званиям, должности или имени-фамилии должны обращаться. Никаких кличек.
— Ну так я же к тебе по имени. Сократила только немного. Руся. Если бы по кличкам, то я бы тебя звала — Руслана Краса, Золотая Коса, например. Или там, Та, Которая Затмевает Солнце Своими Формами. Или просто Большегрудая. — отвечает Кира и легко уворачивается от подзатыльника. Руслана, промахнувшись, недовольно бурчит что-то о мелких завистницах.
— Хватит бардак разводить. — в конце концов постановляет она: — надо всем сказать о том, что у нас новый командир полка. И документы подготовить. Казармы отдраить как следует, а то в прошлый раз девчонки из твоей роты ведро краски пролили. Оружие начистить. Аксельбанты новеньким выдать.
— Скукотища. Давайте лучше праздник устроим? — предлагает Кира: — а что? Закупим пряников и лимонаду и девчонок угостим. В честь такого праздника! Все-таки не каждый день возлюбленный нашей Цветковой командиром полка становится!
— Не возлюбленный! Командир! — пищит Цветкова: — командир! Я — его адъютант! Меня Мария Сергеевна назначила!
— А вот, скажем, подойдет к тебе твой командир, лейтенант Уваров и…
— Полковник! Уже полковник!
— Ну хорошо, полковник. Так вот, подойдет он и глядя прямо в глаза скажет: — не могу я без тебя, Цветкова, пусть ты и валькирия. Хочу с тобой жизнь разделить! Что делать будешь⁈ — задается вопросом Кира Слепнева: — а, Цветкова?
— Отстань ты от нее! — командует Руслана: — не видишь, совсем девчонку с ума сведешь своими глупостями. Нам еще старших других рот в известность поставить и… а это кто еще? — она нахмурилась. Маргарита обернулась и увидела, что у ворот стоит какой-то высокий и худощавый тип в черном пальто. Типа сопровождали две валькирии, но что-то в их форме показалось ей неправильным, неверным. Стоящая у ворот на карауле валькирия козырнула худощавому и отступила в сторону, пропуская. Это само по себе было странно, никакие гражданские на территорию полка не допускались. И что это за неправильные валькирии с ним?
— Девчонки, погодите-ка… — Руслана двинулась навстречу худощавому. Охраняемая территория отдельного 31-го пехотного полка, расположение столичного гарнизона валькирий, сюда не допускаются посторонние, даже военные из других подразделений должны пропуск выписывать, а тут — гражданский!
— Стоять. Потрудитесь объяснится, сударь. Кто вы такой и что делаете в расположении полка? — повышает голос Руслана, и Маргарита думает, что вот с такой Русланой ей совсем не хотелось бы иметь дело. Она словно стала выше, а ее голос стал резким и сухим, заставляя вытянуться и начать лихорадочно искать оправдания.
— Вы старшие? — не отвечает на ее вопрос худощавый тип: — мне нужно чтобы все имеющиеся в наличии валькирии были построены на плацу сейчас же. Быстро.
— Секундочку. — рука Русланы ложится на висящий сбоку штык-тесак: — кто вы такой и что вам тут нужно? И с какого перепугу вы решили, что можете здесь распоряжаться?
— Валькирии всегда жалеют людей, — задумчиво говорит Кира Слепнева: — однако в таких вот случаях нам дозволено воспользоваться магией и удерживать нарушителя в Земляной Тюрьме до прибытия уполномоченных.
— Ах, да… совсем забыл. Секундочку. — худощавый тянется за пазуху и руки у Киры Слепневой — загораются светом, когда она становится в стойку, готовая обрушить твердь под ногами у худощавого и заключить его в Земляную Тюрьму. Тем временем Маргарита всматривается в двух валькирий, стоящих за спиной у худощавого, и внезапно понимает, что это — не валькирии! Да, это их форма, темно-синие шинели, высокие кивера, золотые пуговицы, широкие ремни на талии, начищенные сапоги, но… это не валькирии!
— Вот. — худощавый наконец достает из-за пазухи какой-то предмет: — нате вам. Посмотрите внимательно. — на его ладони красуется Неназываемое и у Маргариты перехватывает дыхание. Посланник Святой Елены⁈ Краем глаза она видит, как вытянулись в струнку Кира и Руслана, как они четко, словно на параде — отдали честь, приложив руки к козырькам.
— Выстроить личный состав на плацу, — сухо командует посланник: — весь, имеющийся в наличии! Всех! При оружии и в полном боевом. Быть готовыми к маршу. Кроме этого ничего с собой не брать.
— Будет исполнено! — отвечает за всех Руслана, а Маргарита замечает, как по лицу одной ненастоящей «валькирии» — скользит ехидная улыбка. По одной этой улыбке она может сказать, что это — не валькирия. Кто же такие эти девушки в их форме. Самое главное — на их плечах нет аксельбантов, бело-золотых шелковых нитей, символизирующих связь валькирий и всех прочих граждан Империи. Согласно Устава никакие аксельбанты для формы не предусмотрены, однако каждая валькирия носит на своем плече бело-золотые шнуры с висящими короткими лезвиями Веры и Надежды. Форма валькирий не имеет отличительных знаков, они не получают ордена или почетные звания, однако по плетению аксельбанта любая валькирия поймет кто именно стоит перед ней, сколько дней, месяцев и лет службы, в каких именно местах и через что именно прошла каждая из обладателей этих украшений на левом плече. У той же Русланы плетение аксельбанта напоминает паутину, она уже восемь лет как валькирия, почти предельный срок службы. Она служила в Русско-Турецкую, вон там узелки, показывающие на осаду Измаила и штурм Прорыва под Штирцом, отдельный медицинский корпус, десятки и сотни исцелённых, ранения, командование взводом, оборона в Каспии, в девяносто восьмом, старшая роты… — все это можно прочесть по затейливым переплетениям шелковых шнуров. Но у этих левое плечо пусто, там только погон. И издевательская улыбочка на лице. На поясе у той, что слева — большая и прозрачная фляга с водой, вода в фляге ведет себя необычно, она сворачивается водоворотом, изгибаясь и пытаясь выбраться наружу. Гидромант! Но среди валькирий нет никого, кто бы умел управлять водой, гидроманты естественные соперники геомантов, магов земли. Эта девушка — человек. Маг воды, гидромант. Но что она делает в форме валькирий⁈
Что-то взбунтовалось внутри Маргариты. Никто не имеет права носить эту форму, никто, кроме самих валькирий! Пусть посланник Святой Елены, пусть Неназываемое у него на ладони, пусть. Но эти две!
— Прошу прощения! — вытягивается она в струнку: — но вы не имеете права носить эти погоны! Объяснитесь! Вы же не валькирии, я вижу!
— Ты чего рот раскрыла, собачка? — приподнимает бровь «валькирия»-гидромант: — жить расхотелось? Или решила, что достаточно взрослая стала?
— Еще одна бракованная, — морщится посланник Святой Елены: — обратный контур не замкнут.
— Она тебе сильно нужна? Давай я ее… — фляга на поясе у «валькирии»-гидроманта — откупоривается с четким «чпок!» и оттуда тянется водяное щупальце: — разомнусь хоть.
— Ни в коем случае, — отвечает посланник и «валькирия»-гидромант морщится, отзывая свое водяное щупальце: — она мне нужна. Такие особенно ценны. Ты не понимаешь, отклонения от нормы и позволяют мне узнавать больше. Чем больше у меня сведений, тем лучше. Норма меня не интересует. Девиации — это интересно. Познавательно. Это и есть настоящая наука!
— Хорошо. — водяное щупальце убирается обратно во флягу, и «валькирия» закрывает ее пробкой: — но у тебя не так уж и много времени. У нас не так уж и много времени.
— Знаю. — отвечает худощавый и складывает руки в странном жесте.
— Я не понимаю, что тут происходит, — заявляет Маргарита: — однако вы не имеете права носить эту форму! Я обязана доложить о таком нарушении своему командиру. И вы все пожалеете об этом. Так что предлагаю снять знаки различия корпуса валькирий и Ордена Святой Елены, а если речь идет о приличиях, то мы предоставим вам иные платья и проводим домой.
— Какая ты добрая, — прищуривается вторая «валькирия», которая молчала до этого момента: — жаль, что я не такая. Книга Разума! Том Второй! Подчинение! — она выбрасывает руку вперед, и Маргарита внезапно понимает, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Не может даже моргнуть!
— Эту погрузить в телегу, — распоряжается худощавый: — всем остальным — выстроится в походную колонну. Выдвигаемся немедленно!
«Новости»
Участившіеся въ послѣднее время провокаціи на границѣ послужили поводомъ Японіи для послѣдующаго объявленія войны государству Восточная Ся. Ванъ этой страны уже запросилъ помощь у Имперіи въ отраженіи агрессіи со стороны дальневосточнаго сосѣда. Государь Императоръ поддержалъ стремленіе Восточной Ся къ миру и сохраненію суверенитета, осудилъ агрессію Японской военщины и принялъ рѣшеніе направить въ помощь Вану Восточной Ся ограниченный экспедиціонный корпусъ въ составѣ двухъ пѣхотныхъ полковъ при поддержкѣ артиллеріи и кавалеріи. Экспедиціонный Корпусъ возглавилъ князь Муравьевъ Н. н., извѣстный и талантливый полководецъ. Также была повышена боевая готовность для кораблей Его Высочайшаго Императорскаго Величества Флота. Однако скорость продвиженія оголтѣлыхъ японскихъ солдатъ, сопровождающаяся привычными для Маговъ-Самураевъ Микадо звѣрствами и полнымъ уничтоженіемъ населенныхъ пунктовъ — не можетъ не безпокоить вѣсь цивилизованный миръ. Редакція газеты будетъ слѣдить за развитіемъ событій въ этомъ регіонѣ.
Глава 25
— Они здесь. След обрывается. — смуглая азиатская принцесса принюхивается, втягивая воздух и закрывая глаза: — нехорошо пахнет. Болью. Кровью. Свежей.
— Так я и думал. — говорю я, слезая с мотоцикла. Где же еще может пропасть целый полк валькирий, весь столичный гарнизон, как не в монастыре Ордена Святой Елены Равноапостольной? Где родился — там и пригодился? Денек не задался с самого утра, когда, выйдя в зал я увидел спящих вповалку непонятных личностей разной степени раздетости. На софе спала девица Александра, целомудренно прикрывшись скатертью. Кроме скатерти и небольшого золотого крестика на цепочке на ней ничего и не было. Моя кузина, слава богу одетая, да еще и завернувшаяся в клетчатый теплый плед, почему-то спала на широком подоконнике. Тут же был и Сандро, весь вымазанный в красной помаде, с пририсованными усами и румянцем на щеках. Остальные мне были не знакомы, какие-то барышни в исподнем, молодой священник в задранной зачем-то на голову рясе и, к моему вящему удивлению — Николай Алферов. И как они вчера так умудрились наклюкаться? Нет, я знал, что честная компания собирается выпить, отмечая радостное событие, а именно, факт того, что моя любовница, Акай не поубивала всех на полигоне, знал и даже успел отказаться и в дальнюю спальню уйти, дабы шум не мешал. Все-таки с утра мне принятие дел и вступление в новую должность предстояло. Однако глядя на последствия вчерашней пьянки я невольно пожалел о своем решении. Особенно, глядя на голые ножки Александры, а там было на что посмотреть, недаром ее Суриков просил позировать.
Так что дом я покинул со смешанными чувствами. Как настоящему гусару хотелось плюнуть на условности, откупорить бутылку шампанского, разбудить гостей и хозяйку залихватским тостом, и продолжить гулянку. А что? Золотая молодежь в столице имеет обыкновение неделями гулять, пока весь запал не кончится, никто одним днем ограничиваться и не собирался. Тем более, что при взгляде на молодого священника с задранной рясой я довольно быстро понял, что это никакой не священник, а переодетая подруга Александры, пусть и в мужском платье под рясой. Что сказать, умеет моя кузина веселится, широко гуляет, от души. Прямо как Калигула какой-то.
Однако гусарский порыв нашарить в баре бутылочку «Вдовы Клико» я задавил в зародыше, пообещав сам себе, что обязательно вернусь, как только дела сделаю, а эти бездельники, тунеядцы, паразиты и мажоры — все равно к тому времени никуда не денутся. Будут спать полдня, а потом дальше продолжат. Так что все еще возможно. Вот так, испытывая смутную надежду все же познакомиться поближе с голыми ножками Алесандры — я и прибыл в расположение отдельного тридцать первого полка от инфантерии, или на новомодный язык — пехотного. Самой инфантерии внутри не обнаружилось. И это было не просто странно, это было невероятно. Потому что даже если бы в столице Прорыв произошел и личный состав полка на закрытие выдернули — все равно кто-то да остался бы. Караульная служба дежурной смены как минимум. А тут — шаром покати. Пустая будка для караульного у ворот, пустые казарменные помещения, пустой плац, даже оружейная комната открыта и пуста! Открыты металлические шкафы, остались ящики с патронами и несколько штыков-тесаков, которые валькирии носят на левом боку.
