– А что насчет трансакийцев, Люсифер? – вскинулась я. – Может, Аван заставил их пойти на эту войну. Может, они тоже просто хотели защитить свои семьи и своих друзей. Я убивала людей, в считанные секунды лишала их жизни – и даже не дала им ни малейшего шанса на последнюю молитву!
Люсифер молчал. Даже он, похоже, не знал на это ответа. Однако, когда я уже подумала, что он, возможно, заснул, он тихо произнес:
– Леандеру тоже не дали ни малейшего шанса на последнюю молитву.
Я с трудом проглотила гнев, снова ярким пламенем вспыхнувший во мне от его слов. Гнев не на него, Люсифера, а на трансакийского солдата, трусливым ударом в спину убившего моего брата.
Люсифер был прав. Война – уродливое и несправедливое дело. Никому из безвременно погибших не была предоставлена возможность вознести в небеса последнюю молитву в надежде, что кто-либо ее услышит.
Когда я рухну в черную бездну, такой возможности не будет и у меня. Смерть всегда приходит тогда, когда ожидаешь ее меньше всего, – и неважно, умрешь ли от чьей-то руки или от естественных причин. Смерть уносит всех, молодых и старых, больных и здоровых. Имело значение лишь одно – умираешь ты счастливым или в отчаянии.
Мой брат умер в отчаянии. Я видела, как он изо всех сил цеплялся за последний проблеск жизни.
Будь сильной. Таковы были его последние слова, сказанные в мой адрес.
Будь сильной.
Я отнюдь не была сильной. Без Леандера я стала ничем. Лишь пустой оболочкой самой себя, живой снаружи, но мертвой внутри.
Слезы снова потекли по моим щекам. Люсифер притянул меня еще плотнее к себе.
Знал ли он, что спасает меня от непростительного шага в бездну? От темной смерти, за которой нет ничего?
* * *
Поток слез, казавшийся мне бесконечным, наконец высох с рассветом. Слез больше не осталось. Я плакала всю ночь, и Люсифер ни на секунду не отпускал меня, утешая одним лишь своим присутствием. Никто из нас не спал, хотя я и держала глаза закрытыми. Когда я открыла их под утро, они все еще слипались от высохших слез, и я видела все вокруг нечетко. Как ни странно, я сразу заметила удивление на лице Люсифера.
– Что такое? – прохрипела я, не в состоянии вспомнить, когда в последний раз что-либо пила. В горле совершенно пересохло, но у меня не было сил дотянуться до нетронутой воды на тумбочке.
Я вопросительно посмотрела на Люсифера, но он ничего не ответил. И тут я вдруг заметила, что в комнате что-то изменилось. Все вокруг выглядело более ярким, и не только из-за скудного света, проникавшего внутрь через маленькое окошко.
Я всмотрелась в угольно-черные глаза Люсифера, но и они не выглядели такими темными, как раньше. Помню, они всегда немного отражали пейзаж, но этого больше не было. Теперь глаза его походили на темный туннель, который я словно освещала факелом. Конца туннеля я не видела; факел освещал лишь малую его часть.
Раньше я терялась в глазах Люсифера, но теперь я была прямо внутри них. Мне действительно показалось, что я стою прямо в туннеле. Алые отблески, всегда появлявшиеся в его глазах, когда он смотрел на меня, проплывали теперь мимо меня маленькими круглыми лоскутками. Как светлячки.
Покачав головой, я опять вернулась в действительность, оказавшись в постели Люсифера, а не в туннеле его глаз.
– Что за дьявол? – пробормотала я.
Люсифер открыл было рот, но я не дала ему возможности ответить.
Вместо этого я вскочила с кровати. Мое тело болело в таких местах, в которых я и подозревать не могла наличие мышц; живот скрутило от голода, а горло напоминало шлифовальную шкурку. Сейчас, однако, мне было не до этого.
– Где ванная?
Люсифер молча указал на темную дверь справа от меня. Я бросилась мимо него в ванную – и нашла то, что искала. Большое зеркало над тазиком для умывания.
Мне хотелось ругаться, кричать, бесноваться – но я, совершенно потеряв дар речи, лишь в изумлении смотрела на свое отражение в зеркале.
Я выглядела ужасно. Мои тонкие руки были покрыты царапинами, лицо было бледнее, чем когда-либо ранее, а под глазами залегли огромные темные круги. Заплетенная коса распалась на отдельные колтуны, и волосы походили на угольно-черную, нечесаную львиную гриву.
Но все это меркло в сравнении с моими глазами. Конечно, они припухли от слез, но я имела в виду не это. Глаза мои сияли, как два солнца, внезапно заточенные в зрачки. Два ярких, лучезарных, мощных солнца.
Это были глаза моей матери.
Раньше, когда мать была жива, глаза ее всегда ослепляли меня. Теперь я могла смотреть в зеркало – и словно нырять внутрь них. Я видела прекрасную игру цвета в сияющем белом золоте. Можно было распознать синие, желтые, зеленые, красные, пурпурные и оранжевые частицы. От яркой лесной зелени, раньше украшавшей мои зрачки, не осталось ровным счетом ничего.
Только теперь осознание произошедшего поразило меня, словно удар кулаком в живот. Королева Света, моя мать, умерла – но дар ее унаследовала не Тесса, а я.
Волшебство Богини Солнца перешло именно ко мне. Я стала антиподом Люсифера. Самой могущественной женщиной в мире.
– Но как… – пробормотала я.
Почему мой дар проявился только сейчас? Почему не раньше? И какие последствия все это будет иметь?
Люсифер, зашедший в ванную следом за мной, казалось, точно знал, что я имела в виду, потому что с серьезным выражением лица объяснил:
– Я читал, что дар проявляется у потомка Богини или Дьявола в течение разного времени. Все зависит от того, сколько времени пройдет, прежде чем умерший предок пересечет границу царства мертвых.
Он сглотнул. Что ж, по крайней мере он все еще мог смотреть мне прямо в глаза. Вероятно, его бездонная тьма ослабляла мой сияющий свет, и тот его не слепил.
– И что дальше? – слабо спросила я. Внезапно все происходящее стало для меня настолько невыносимым, что ноги мои подкосились. Люсифер успел поймать меня прежде, чем я упала на пол.
Я – новая Королева Света. О Богиня!
– Ты унаследовала нечто более могущественное, нежели ты сама, – мягко сказал Люсифер, поддерживая меня. – Тем не менее, Тара, ты все еще тот же человек, каким была и раньше. Только ты решишь, как тебе теперь поступить – но поверь, какой бы путь ты ни выбрала, я тебя поддержу. Я ведь знаю, какое это бремя.
Я хотела возразить, что понятия не имею, что мне теперь делать и как поступать – но лишь кивнула головой. Люсифер был прав. Он был единственным, кто понимал меня сейчас и действительно мог мне помочь, – ведь ему тоже пришлось бороться со своим сверхъестественным наследием.
Я еще не принимала, но уже понимала свою новую ситуацию. Это был первый шаг в верном направлении.
