Его никто не знал! По крайней мере, не так, как я!
А теперь никто и не сможет больше его узнать. Леандер мертв.
Мой родник слез наверняка наполнился по новой. Наклонившись, чтобы положить лилии на надгробие матери и грозовики на могилу брата, я снова почувствовала что-то влажное на щеках. Мой взгляд остановился на множестве разноцветных цветочных венков, на знаменах с грустными девизами, развешанных вокруг могил.
Почему все было таким красочным, когда всему вокруг стоило бы быть серым и бесцветным? Ведь смерть не имела красок.
Смерть была предательницей.
– Мне так жаль, – задыхаясь, прошептала я, зная, что простая просьба о прощении никогда не исправит того, что я сотворила. Хотя Леандер, вероятно, не слышал меня, я просила у него прощения за то, что солгала ему. За то, что не смогла защитить его, когда мне представилась такая возможность. За то, что у меня не хватало сил, чтобы пережить его смерть.
Сзади ко мне приблизилась какая-то фигура. Я поднялась, но не удостоила ее взглядом.
Тесса опустилась на колени, дабы возложить по букету белых роз на каждую из могил членов нашей семьи.
Семья. Тесса была теперь всем, что осталось у меня от семьи.
Сестра впервые на моей памяти надела черное платье. Оно было очень простым, с пояском из обычной ткани и короткими рукавами – и, невзирая на это, явно лучше соответствовало месту и времени, нежели коричневая юбка и зеленая туника, принесенные мне горничной в Черном замке. Я не знала, где моя собственная одежда. Мое оружие тоже, должно быть, осталось где-то у Люсифера.
Тесса выпрямилась и повернулась ко мне. Во взгляде сестры не было ни пренебрежения, ни жалости. Ее лицо оставалось неподвижным. Она играла роль, как и я сама.
Ее глаза на мгновение встретились с моими – и ей пришлось смежить веки, чтобы выдержать сияние моих солнечных лучей. Нерешительно протянув руку, она провела ею по моей щеке, поймав на большой палец одну из моих слез – не соленую и прозрачную, как обычные слезы, но сиявшую расплавленным металлом.
Я унаследовала от матери даже слезы! И действительно, из уголков моих глаз вытекало жидкое белое золото.
Теперь меня наверняка ничто больше не сможет удивить.
– Я так и знала.
Голос Тессы звучал спокойно и сдержанно. Ее лицо оставалось невозмутимым.
– В тот момент, когда ты наконец рассказала правду, когда поведала о своей натуре воительницы и о том, что можешь унаследовать дар матери так же, как и я… В тот самый момент я и поняла, что новой Королевой Света станешь именно ты. – Она сглотнула. – Я была слишком совершенна. Идеальная дочь. Идеальная наследница.
Не знай я столь хорошо свою сестру, я подумала бы, что она совершенно зазналась. Тесса, однако, была права – и ничуть не преувеличивала. Она действительно была идеальной – и в идеале своем уже не могла стать еще более совершенной.
– Жизнь несправедлива, – добавила Тесса. – Я не могла стать еще и Королевой Света. Это было бы слишком идеальным сочетанием. Итак, теперь дар перешел к тебе – а вместе с ним и право на престол.
На лице Тессы все еще не отражалось никаких эмоций. Чувствовала ли она ревность? Зависть? Облегчение? Или просто грусть?
– Мне он не нужен, – я была поражена, насколько спокойно и ясно, даже властно, вдруг прозвучал мой голос. – Мне не нужен был этот дар, и я тем более не хочу всходить на трон. Ты можешь стать королевой Лунарии. Этот титул для меня ничего не значит.
По лицу Тессы промелькнула искорка удивления, но сестра быстро овладела собой.
– Хорошо, – сказала она, но сквозь фальшивое самообладание я видела ее насквозь. В ее голубовато-зеленых глазах – глазах Леандера – я прочла облегчение.
– Мы обе знаем, что я была бы ужасной королевой, – сказала я. – Не притворяйся, Тесса! Тебе нужен этот трон, поэтому я его тебе отдаю – и даже ничего не прошу взамен.
Тесса медленно кивнула:
– Спасибо.
Спасибо. Я никогда раньше не слышала этого слова из ее уст. Моя гордая, неприкосновенная, неприступная сестра только что меня поблагодарила?
Нет, я была неправа. Тессе действительно удалось меня поразить – и это после всего случившегося!
Но Тесса еще не закончила.
– Я очень сожалею, – сказала она.
Какое-то доселе неизвестное мне чувство наполнило меня уверенностью, что Тесса действительно имела в виду каждое сказанное слово. Она и вправду искренне сожалела.
– О чем ты сожалеешь? – спросила я – вероятно, несколько резче, чем мне того хотелось.
Тесса, не сорвавшись на резкость сама, спокойно ответила:
– Обо всем. О том, что я была тебе такой ужасной сестрой, что постоянно издевалась над тобой, потому что не знала тебя по-настоящему или не хотела узнавать. Ты была необузданной, умной и храброй. В глубине души я всегда знала, что ты лучше меня. Что ты предназначена для чего-то большего.
Ты была воительницей. Ты боролась за свою любовь. Я восхищалась тобой – и завидовала тебе до ненависти. Ты все это время была такой живой!
А еще тебя все любили. Любили по праву, по-настоящему – сначала Леандер, затем Люсифер и все твои новые друзья. Я же все время ощущала одну лишь жуткую пустоту – и чувствовала, что глубоко внутри я наверняка одинокая омерзительная личность. Ты же – моя полная противоположность. Вот почему я терпеть тебя не могла.
– Я хотела бы попросить у тебя прощения за то, как я к тебе относилась, – закончила сестра свой монолог. – Я очень сожалею о том, что случилось с мамой и с Леандером. Я знаю, как сильно ты его любила. А еще мне очень жаль, что ты получила дар, который никогда не желала получить.
Я онемела. Я и подумать не могла, что от моей сестры могут исходить столь искренние слова. И уж тем более я не надеялась когда-либо услышать от нее извинения.
Наверное, мне следовало отмахнуться и сказать, что все было совсем не так ужасно. Что отношение Тессы меня никогда не беспокоило, что мне каким-то образом удастся пережить смерть Леандера и что я считаю свой новообретенный дар лучшим материнским подарком. Но все это было бы ложью – а я поклялась, что больше не буду лгать. Я больше не могла лгать.
Я не знала, что ответить сестре, поэтому просто отчаянно всхлипнула. Мне не нужно было больше прятаться от Тессы. У меня из глаз снова потекли слезы, и я позволила сестре заключить себя в объятия.
