Обхватив руками ее тонкое, стройное тело, я плакала навзрыд. Я и не помнила уже, когда мы в последний раз обнимались. Наверняка лишь в детстве, когда еще не враждовали между собой.
Сквозь грусть и отчаяние во мне вспыхнул крошечный проблеск надежды. Я потеряла брата – но, может быть, только что вернула себе сестру. Несмотря на все, что произошло и что со мной учиняла Тесса, я никогда не переставала любить ее. Теперь же, хотя бы на короткое время, все наши старые ссоры и королевские титулы были забыты. Мы были всего лишь двумя сестрами, в неизбывном горе державшимися друг за друга.
Момент близости, впрочем, быстро прошел. Тесса отстранилась от меня и торопливо пригладила свои прямые светлые волосы, как будто я испортила ей прическу. На плече ее блестело белое золото.
– Мне как новой королеве стоит позаботиться о своих подданных, – объявила она. – В первую очередь, конечно, о тех, кто ждет помощи в приемной дворца. Ты же сейчас пойдешь в свою комнату, умоешься, что-нибудь поешь и попьешь. И ни в коем случае не заглядывай в мои покои, а то только будешь мешаться под ногами!
С этими словами она развернулась и направилась прочь. Старая Тесса вновь взяла верх над новой.
– Тесса? – позвала я, когда сестра почти исчезла за деревьями.
Тесса остановилась, но лишь чуть-чуть развернулась в мою сторону.
– Я тоже очень сожалею, – сказала я.
Моя сестра, как и я, потеряла человека, бывшего для нее образцом для подражания и всегда в нее верившего – нашу мать. А еще она лишилась Леандера – в конце концов, он был не только моим старшим братом. Я никогда не знала точно, насколько они были близки, но не сомневалась в том, что Тесса так же оплакивала его уход, как и я.
Тесса слегка наклонила голову, а уголки ее рта чуть опустились в едва заметной грустной улыбке. Вероятно, такого проявления чувств с ее стороны мне должно было хватить.
Вздохнув, я последовала за сестрой, бросив на могилу Леандера последний взгляд. Как бы пренебрежительно и строго Тесса ни станет относиться ко мне в будущем, – а я не сомневалась, что так оно и будет, – я никогда не забуду эти пять минут, которые мы провели вместе у могил.
* * *
Мои мать и брат были мертвы, а я… Я была опустошена.
Прошло пять дней. Моя сестра была потрясающей королевой. Она еще не объявила официально, кто теперь является монархиней Лунарии, – но по тому, как она заботилась о жителях страны, большинство из них, вероятно, и так уже догадались, куда дует ветер.
Каждый день кто-то из них приходил во дворец и просил у Тессы аудиенции, нуждаясь в поддержке для себя и своих семей – и сестра делала все, что было в ее силах, дабы помочь как можно большему количеству людей деньгами и лечением. Тесса посетила лазарет и подбодрила раненых. Она неустанно заботилась о том, чтобы страна как можно быстрее оправилась от ужасов войны и продолжала жить по-прежнему.
Возможно, с моей сестрой на троне Лунария расцветет даже пуще прежнего. Страна вступит в новую сияющую эру, которая позволит ей заблистать во всей красе. Жаль, что мне не суждено будет этого увидеть.
Весь первый день после возвращения я оставалась в своей комнате. Я умылась, поела, выпила воды, а затем залезла под одеяло. В постели я тренировалась играть свою роль, подавляя печаль и вину, и чувствовала себя… опустошенной.
Не зная, чем бы еще заняться, я вылезла из постели и направилась в библиотеку, но каждые пять минут хваталась за новую книгу, потому что внимания моего хватало всего на несколько предложений. Глаза мои скользили по буквам и читали слова, но голова не понимала смысла. Я в нужном месте переворачивала страницу – и тут же забывала, о чем шла речь на предыдущей.
Мысли мои блуждали, и наконец в мозгу снова воцарились пустота и сплошной туман. Я знала это чувство. То же самое было прошлой зимой, когда я на несколько недель разлучилась с Люсифером. Стоило мне вернуться к нему, как пустота тотчас исчезла.
Вот только Леандер ко мне больше не вернется.
В этот первый день я довела свою маску до состояния непреодолимого безразличия, пока наконец и сама больше не знала, куда делись мои печаль, отчаяние и гнев. Я задвинула их в самый дальний уголок воцарившейся внутри меня черной бездны. Может, они вообще больше никогда не вернутся?
На второй день я почувствовала себя готовой. Тессе удавалось заботиться о своих подданных, хотя и она грустила по матери с братом не меньше моего. Если Тесса смогла взять себя в руки, смогу и я.
Итак, я поехала верхом в лунарийский лазарет. Лазарет, в котором требовалась помощь, был и в Сатандре, но у меня не хватило смелости перебраться через границу. Я опасалась столкнуться с Астрой и Ленноксом или с Люсифером.
Я не готова была еще явить себя миру тем, кем стала, а именно Королевой Света, и поэтому поглубже натянула на голову капюшон и опускала очи к земле, когда мне приходилось с кем-либо говорить. Казалось, такое поведение никому не мешало, пока я помогала в лазарете по мере своих сил, где только могла.
Когда я стала ходить на охоту, мне частенько приходилось залечивать собственные раны, поэтому я в общих чертах знала, что делать. Я промокала кровь и наполняла миски с водой, накладывала повязки, силой удерживала извивающихся от боли и страха людей, когда тем зашивали большие и глубокие раны. А еще я разговаривала с ранеными, улыбалась им, обещала им мирную жизнь и пыталась вселить в них надежду. К сожалению, многие из них впоследствии скончались от ран.
В лазарете я провела четыре дня. Мне действительно нужно было отвлечься и понять, что я в силах помочь людям. На исходе четвертого дня я больше не чувствовала угрызений совести, когда улыбалась раненым. Улыбка моя была настоящей, а горе, гнев и отчаяние совершенно куда-то исчезли. Всякий раз, когда я думала о Леандере, мои чувства оставались где-то в стороне. Моя душевная боль также словно испарилась, но у меня не было ни времени, ни сил об этом беспокоиться.
Каждый день я оставалась в лазарете до поздней ночи, прежде чем в полном изнеможении вернуться во дворец. Я ела и пила, и даже когда желудок бунтовал, мне удавалось удержать еду внутри. Мне удавалось даже несколько часов поспать, хотя я каждую ночь просыпалась от кошмаров в холодном поту.
Всякий раз, когда я бродила по коридорам дворца и встречала слуг или солдат, мне приходилось смиренно выслушивать их соболезнования. Обычно я отвечала им грустной улыбкой или чуть наклоненной в знак благодарности головой. Иногда мое лицо оставалось совершенно пустым, и слуги могли сами решить для себя, что они в нем видели. Горе? Надежду? Желание поскорее отделаться от их общества?
Некоторые из слуг даже поздравили меня с новым титулом Королевы Света. Интересно, знали ли они, что у меня теперь, помимо солнечных глаз и уважения при дворе, появились и неведомые магические силы? Неведомые, потому что я их до сих пор вовсе не чувствовала.
Каждый день я получала письма от Люсифера, в которых он спрашивал о моем благополучии и интересовался, не стоит ли ему быть рядом со мною. Я неизменно отказывала ему, не зная, выдержу ли его присутствие. До сих пор я много и тяжело изображала деланную холодность, изгоняя на задворки души все свои чувства, пока внутри не остался лишь белый безмолвный туман – но не знала, сумею ли не расстаться с маской, когда увижу Люсифера. Когда он увидит меня.
Я предстану перед ним исхудавшей, уставшей, бессильной. Совершенно опустошенной.
Я знала, что он ужасно волновался – но, уважая мою волю, он так ни разу и не явился в Белый дворец. Если бы не эта пустота, я наверняка почувствовала бы облегчение и благодарность. Теперь же, как и всегда в последнее время, я не ощутила ничего.
Что ж, эта пустота была, по крайней мере, лучше той ужасной боли, которую я испытала вскоре после смерти Леандера.
Я продолжала существовать. Я работала с утра до вечера, по возможности отвлекаясь от всех своих мыслей. На завтраке и обеде я не присутствовала, так как обычно уезжала в лазарет на рассвете и возвращалась незадолго до полуночи. Впрочем, это было всего лишь предлогом; по правде говоря, я все еще не готова была снова встретиться с сестрой. Тесса сумеет заглянуть за мою маску и попытается мне помочь – но не по-дружески, а по-своему, жестко и настойчиво. Я знала, однако, что мне никто не сможет помочь, поэтому всегда ела в своей комнате. Мне нужно было справиться с этой внутренней пустотой самостоятельно.
Мадлен, принося еду, также каждый раз предлагала мне помощь. Она понимала, что со мной что-то не так, но я всегда открыто улыбалась ей и делала вид, что справилась со смертью Леандера. В какой-то момент и моя верная камеристка наконец сдалась. Она все еще выглядела испуганной, когда смотрела в мои солнечные глаза – но, казалось, потихоньку привыкала и к ним.
Я ни разу не посмотрелась в зеркало, но Мадлен продолжала жаловаться, что я слишком исхудала. Ела я ровно столько, сколько могла удержать в себе, но ни капли не поправилась. Я больше не тренировалась, и мускулы мои ослабли – но я не знала, сумею ли снова взять в руки меч. Особенно тот самый, с инкрустированной рубинами рукоятью. Подарок Леандера.
Вот он, этот момент! Тот самый момент, когда я должна была бы ухнуть в черную бездну. Когда я должна была бы заплакать и почувствовать боль. Но во мне снова не было ровным счетом ничего, лишь безмолвная, пугающая пустота. Я не знала, торжествовать ли, потому что я изгнала из себя бездну, – или дрожать от страха, потому что я не знала, где она сейчас пряталась и когда нанесет ответный удар.
Впрочем, излишне и говорить, что я ничего не почувствовала. Ни торжества, ни страха. Вообще ничего.
И так продолжалось до самого утра шестого дня.
Солнце только встало. Я неподвижно лежала в постели, глядя на гулявшую по потолку муху, как вдруг из горла моего вырвалось рыдание. Пораженная, я прислушалась к этому звуку, который вдруг показался мне таким странным. Затем последовали новые рыдания, и в следующее мгновение на мои пышные подушки закапали слезы из белого золота.
После этого на меня вдруг навалились воспоминания. Все те ужасные воспоминания, которые я так тщательно изгоняла и которые, как мне казалось, были утеряны навсегда. Они снова целиком захватили мое сознание.
