Мы шли по высокой галерее, одна из стен которой была открыта арками, опиравшимися на колонны, и выходила во внутренний сад. Висящий зимний садик. Шагов сто в длину, шагов двадцать – в ширину. Зато под стеклянной крышей. Здесь было тепло, росли апельсиновые деревья, цвели розовые кусты, пели какие-то птахи. И, кажется, журчал фонтан.

– А м-можно п-посмотреть?

Анри замер, с недоумением взглянув на меня.

– Что?

– Ваше величество, поставьте меня, пожалуйста, на мои ноги. Я умею ходить, честно. И, пожалуйста, разрешите пройти по садику. Никогда не видела такой красоты!

Он действительно опустил меня, я запрокинула лицо, вглядываясь в посуровевший лик. «Злится», – поняла интуитивно. На что? Я как-то иначе должна реагировать?

– Можно посмотреть садик?

Я просительно коснулась его плеча.

– Хорошо, – недовольно отозвался муж.

Я прошла между колонн и оказалась на посыпанной блестящими камушками тропинке. Справа и слева – геометрические газоны, на которых росли какие-то цветы. В цветах я разбиралась немного лучше, чем в птицах, но, присмотревшись, поняла, что розы, наверное, были не розами. Небольшие кустики с аккуратными розетками цветов: белых, красных и жёлтых. Или это сорт роз такой? И деревья… Апельсины? Ну да, жёсткие такие листья и оранжевые плоды… Или, может, нет?

Здесь было очень хорошо.

Я дошла до фонтанчика, находившегося в центре садика. Обнажённая Афродита, выходящая из фонтана. Прелестно, да. Раковина из голубоватого мрамора, скульптурка женщины с мой локоть высотой – из розоватого.

Оглянулась на мужа. Он тяжело опёрся на колонну и следил за мной. Чёрные брови сошлись на переносице. Я физически ощутила, как сгущается его раздражение. И разозлилась.

– Научите меня танцевать, ваше величество, – кокетливо протянула я и чуть приподняла подол платья. – Пожалуйста! Ведь вечером у нас бал, а я совсем не умею.

– Сейчас? – опешил он.

– Почему бы и нет?

– Сейчас должен быть пир…

– Поглощение еды. Фи, как скучно! Поесть можно и без пафоса. Я ни разу в жизни не была на балах, а в ресторанах… то есть на пирах – неоднократно. Муж мой, сделайте мне такой свадебный подарок.

Анри сумрачно посмотрел на меня, но всё же снизошёл до желания только что приобретённой супруги. Растянул губы в улыбке, подошёл и поклонился. Я ответила реверансом. Уж что-что, а реверанс я делать умею. Ну, или мне кажется, что умею. Король подал мне правую руку, я вложила пальчики левой.

– Смотри мне в глаза, – посоветовал муж, – постарайся держать одинаковое расстояние. И доверься мне.

Положил левую руку на мою талию, и я невольно вздрогнула. Довериться Синей Бороде? Серьёзно?

– Робкая лань, – шепнул он, улыбнувшись.

И шагнул ко мне. Я отступила.

– Раз-два-три, – начал отсчитывать он темп.

Танец начался. Мой партнёр оказался неожиданно внимательным и терпеливым. Он снова и снова подсказывал мне, когда я сбивалась с шага, удерживал, направлял, и в какой-то момент я действительно смогла расслабиться и довериться его уверенности. Может показаться странным, но я настолько погрузилась в танец, что даже забыла о реальности, о том, кто он, кто я и что нас ждёт впереди. Только «раз-два-три», шаг назад, шаг в бок, шаг вперёд. Словно зазвучала мелодия. Даже птицы, казалось, пели: «раз-два-три». А руки мужчины были такими заботливыми, надёжными, сильными… Я смотрела в его синие глаза, забыв обо всём на свете. Потом он наклонился, не прерывая танца, и коснулся моих губ тёплыми губами. Я запрокинула лицо, отвечая на поцелуй и растворяясь в нём…

– Папа?!

Мы оба вздрогнули и отпрянули друг от друга, словно подростки.

– Белоснежка? Что ты тут делаешь?

Сильные руки стиснули меня крепко и больно. Я тихо вскрикнула, но Анри не обратил на это внимания. Он был разгневан.

– Папа? – черноволосая девочка, не менее сердитая, чем отец, шла к нам по узенькой тропинке меж цветущих растений. – Кто это? Почему ты её целуешь?

Король отпустил меня и жёстко ответил:

– Сегодня Майя стала моей женой. И королевой.

Я почувствовала в его голосе едва уловимую досаду. Ага, Ваше величество, всё пошло не по плану?

– Ты… ты всё же женился на ней? И я… Я не буду называть её мамой! – истерично вскрикнула Белоснежка. На её глазах заблестели слёзы.

Ох уж эта детская ревность!

– Ты можешь называть Майю Её величеством, – согласился отец. – Довольно. Вытри глупые слёзы и приветствуй мою королеву.

– Нет! Никогда!

– Белоснеж…

– Никогда!

Я вздохнула.

– Белоснежка, – постаралась сказать как можно мягче, – твоему отцу нужна жена. Но я не претендую на место, которое, уверена, в его сердце до сих пор занимает твоя мама. Ты можешь называть меня просто Майей. Уверена, когда ты успокоишься, то мы с тобой подружимся.

– Нет!

– Разве тебе не скучно в этом большом дворце среди взрослых мужчин? Я тебе расскажу интересные сказки, например, о мальчике, которого подобрала волчица. Или про девочку, которая упала в Кроличью нору и оказалась в Зазеркалье. А ты мне расскажешь про свою маму.

Белоснежка хлюпнула носом.

– Конечно, ты можешь со мной враждовать, – продолжала я мягким голосом, – будем швыряться друг в друга подушками, подкладывать друг другу жаб под одеяло, а затем бежать к его величеству, жаловаться на обиды и плакать в плечо. Чур, моё – левое.

Девочка нахмурилась.

– Хотя нет. Левое ближе к сердцу. Оно по праву твоё.

– Жаб?

– Да. Можно ещё мышей в тарелку класть. Связывать ноги под столом шнурками. Разрисовывать по ночам друг другу лица. И ещё много чего. Я потом расскажу, если захочешь.

Покосилась на короля. Он взирал на меня в немом изумлении. Ну и пусть. Зато девочка явно смягчилась.