– А Румпеля откуда знаешь?

– Ну, ты же не думаешь, что я совсем никогда из башни не вылезаю?

Именно так я и думала. Когда она поняла это по моему взгляду, то рассмеялась:

– Ну ты… Нет, конечно. Я ещё в детстве быстро поняла, когда маменька возвращается, и мы с Котом делали вылазки в город. Тем более сейчас: то шуруп нужен, то гайка, то пассатижи сломаются… Свечи эти опять же… Уж очень быстро сгорают. Масляные лампы, конечно, лучше, но масло тоже быстро заканчивается… Эх, мне б бесконечный источник света!

Я невольно подумала об электричестве. «А мы с ней похожи. Я вот тоже предпочитаю четыре моих родных стены. Даже работаю на удалёнке…»

Бертран вернулся часа через три. Бросил в меня полотняным туго набитым мешком. Хмыкнул, когда я ловко его поймала.

– Лопайте. Меня не будить. Я сам потом всех разбужу, когда будет надо.

И ушёл наверх. В мешке оказалось полно всяческой снеди: хлеб, булка, колбаски, ветчина, копчёные курицы, шпик, головка сыра, запечатанная глиняная бутыль с вином… Я посмотрела на Рапунцель.

– А ты говорила, что он эгоист. Или Кот никогда ничего тебе не приносил раньше?

Девушка пожала плечами:

– Может и приносил. Не помню.

Отрезала ломоть ветчины, сверху – шмат сыра, а «вишенкой» на этот гамбургер закинула копчёную куриную ножку. Я потрясённо уставилась на худую, костлявую девушку. Та не даже заметила моего взгляда. Принялась преспокойно лопать, снова склонившись над разными детальками на своём столе.

Поев, я подбросила дров в камин и вернулась на чердак. Бертран лежал на кипе сена, закинув руки за голову, и что-то тихонько насвистывал. Посмотрел на меня. Я подошла и села рядом. Несмотря на то, что за окном был день, на чердаке царил полумрак, а в ярких, резких столбах света танцевали пылинки.

– Спасибо.

Он вопросительно приподнял брови.

– За еду. Я… не ожидала, если честно.

Кот рассмеялся.

– Знаешь, а тебе и правда идёт короткая причёска. С ней ты немного на мальчишку похожа. Это смешно. И трогательно.

Он коснулся рукой моих волос, потом провёл по щеке.

– Уже не вздрагиваешь, – отметил и прищурился. – Я бы на твоём месте лег и поспал. Может быть, нам предстоит бессонная ночь. В городе облавы, стража бегает по улицам, нас ищет. Белоснежка рвёт, мечет и визжит.

– Откуда знаешь?

– Румпель рассказал.

Я вздрогнула:

– Ты… ты виделся с Румпелем?

– А то.

– Не боишься, что он нас предаст?

– Не. Разве что продаст. Но пятьдесят серебренников для Румпеля – слишком мало. Он очень богат, Майя. Очень. Никто не знает точно насколько.

– Да? А его постоянное желание заключать сделки…

– Ну… Это он так развлекается.

– Почему же ты тогда против, чтобы я...

– Потому что. Моя последняя сделка мне стоила титула принца. Не то, чтобы я уж прям совсем в обиде, но… Румпелю нравится унижать других людей. Не деньги, нет. Деньги его мало интересуют. Я думаю, что и Розочка в своё время заключила сделку. А условием было, предполагаю, держать дочку в башне до самого замужества. Не знаю, конечно, наверняка, но это было бы очень похоже на Волка. В остальном он нормальный, и на него можно положиться. Но сделки… Сделки с ним лучше не заключать. Они всегда выходят боком.

– А что за сделка была у вас?

– Э-э… Мышь. Я очень хотел подсунуть королю в карман мышь. Живую. Раз сто пытался, но у меня не получалось. И я попросил Румпеля о помощи.

Я уставилась на него, не в силах понять: он шутит или серьёзно? Кот мечтательно смотрел в потолок, но, словно почувствовал мой взгляд, покосился на меня.

– Мне было тогда пять лет, Майя, – с упрёком заметил он. – Мне было очень сложно пробраться к вечно занятому королю.

– Понятно… И Румпель помог?

– Помог. В торжественный момент очередного венчания короля Анри, Румпель приподнял меня, и я смог забросить мышь в королевский карман. Ух и визгу было, когда мышь вылезла, и невеста её увидела!

– М-да. А что Румпель потребовал взамен?

– Взамен я пообещал жениться на том, кого он мне укажет. Ты чего? Аж побледнела. Ладно, жениться он меня не заставлял пока. Только обручиться.

– И ты…

– Конечно.

– Но ты же был маленький!

– Не, обручался-то я в шестнадцать лет. Румпель может не сразу требовать обещанное.

– И на ком?

Какая мне разница? Но даже я слышала, как мой голос упал. Бертран отвёл глаза.

– Неважно, – ответил неохотно. – Но мой случай ещё не самый плохой. Казначей короля, вот, ходил по площади и кукарекал, представляешь? А Медведь и вовсе вынужден был весь день спрашивать у слуг, не осталось ли у кого куриной косточки. Так что я ещё дёшево отделался!

«Средневековый пранк? – подумала я. – Интересно, кто же невеста Бертрана?». Румпель стал мне категорически неприятен. Терпеть не могу тех, кто кайфует от унижения других. Даже если эти другие и сами виноваты. А Кот... легкомысленный, слишком легкомысленный для меня. Даже сейчас не понимает, что он наделал.

На чердаке стало очень холодно. Здесь не было потолка: балки сходились конусом, поверх них – негустая обрешётка, а сверху неё уже черепица. Я легла, пристроилась к тёплому боку Кота, и тот снова закрыл меня полой тёплого плаща.

– Румпель женат?

– А ты хочешь за него замуж?