Она кулаками размазала по щекам слёзы.

– Ты поэтому убила Белоснежку?

– Я её не убивала! Вы же знаете: принц поцелует её, и она останется жить…

– Ровно до того дня, как вернётся милая тётя Илиана, не так ли?

Девушка снова всхлипнула и зло посмотрела на герцога. Не выдержала, отвела взгляд.

– В сказке у неё счастливый конец, – буркнула тихо.

– Не лги, милая. Сказка заканчивается свадьбой Белоснежки и смертью Злой королевы. Что было после – никто не знает.

– Я не знаю! – прошипела Чернавка. – Откуда мне знать?

– Ты дурочка?

– Не смей меня оскорблять! – взвилась она. Румпель в упор взглянул в злые глаза спутницы, и та снова опустила ресницы. – Не смейте…

Замок стремительно приближался. Над ним действительно реяли королевские стяги, по стенам выстроились герольды с трубами, перед воротами нетерпеливо били копытами кони знати. Руби почувствовала, как мелко и противно затряслись поджилки.

– Как только я стану королевой, я велю вас казнить, – прошептала она, пытаясь справиться с предательской дрожью.

– Не успеешь, прелесть моя. Не пройдёт и часа, как вернётся Белоснежка.

– Нет! Она мертва, и по сказке мёртвой будет…

– Ну? И сколько?

Руби побледнела, вспомнив, что в сказке не указан точный срок.

– Долго-долго…

– Ты же понимаешь, да, что "долго" это относительное понятие? Порой минута длится дольше, чем иной день.

Девушка вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на него.

– Н-но… королевич…

– Он уже спас её. И они едут домой.

– Врёте, – с тоской прошептала Руби.

Герцог не стал возражать. Да это и не надо было: девушка понимала, что он говорит правду.

– Извини, – шепнул Румпель ей на ухо, – королева сделала своё дело, королева может уйти.

И пока герцоги, графы и маркизы вкупе с войсками зычно приветствовали новую королеву, а трубы заунывно трубили, Руби всё пыталась понять: когда? Как? И где они успели найти королевича?

Мир словно подёрнулся дымчатой плёнкой. Руки опустились, ослабев. Девушка совершенно не удивилась, увидев во дворе помост, устеленный коврами и бархатом. На нём стоял перепуганный кардинал, пламенеющий краснотой одежд. Румпель проехал на коне по наспех сколоченным ступенькам, спрыгнул, снял спутницу с седла. Поставил прямо перед высокопреосвященством, а затем, надавив на плечи, заставил опуститься на колени.

– Милостью Божьей и благословением Его святейшества… – начал кардинал монотонно.

Румпель всё стоял и стоял позади правого плеча коронуемой, удерживая её от возможности вскочить на ноги. Но Руби даже и не пыталась. Она чувствовала себя сломанной куклой. Задыхалась от слёз. Губы горели от соли. Сердце разрывалось.

«Мама! – думала она. – Спаси меня… Королева Илиана! Вы же обещали…»

И, когда голову обжёг тяжестью королевский венец, вдруг снова запели герольды, и во двор въехал прекрасный принц на белом коне. Впереди него сидела прелестная девица в голубом плаще. Её волосы отливали вороновым крылом.

– Белоснежка! – ахнула толпа.

Руби, шатаясь, поднялась. Она плохо видела из-за распухших от плача век.

– Что здесь происходит? – громко спросил принц.

«Бертран!» – поняла несчастная новоиспечённая королева. Ну да… королевич же… Чем не королевич?

– Эта женщина – Злая королева, – не менее звучно отвечал Румпель. – Она дала нашей принцессе Белоснежке отправленное яблоко. Она убила короля Анри. Да будет злодейка казнена!

Вокруг ахнули от ужаса, а затем гневно закричали.

– Принесите раскалённые башмаки, – велел герцог. – Да будет свадьба, и да танцует Злая королева в них на свадьбе Белоснежки.

Толпа взревела от восторга. Руби вдруг показалось, что она видит королеву Майю среди толпы. Бледная, как снег, одетая в мужскую одежду, та жалась к светловолосой и тоже коротко стриженной девушке. Руби моргнула. Нет, показалось.

Дикий визг, радостные крики справа.

Чернавка оглянулась и увидела палача, который щипцами нёс впереди себя сверкающие до сверкающей белизны металлические башмаки. Ноги подкосились, и девушка упала бы, если бы Румпель не поддержал её под локти.

– Нет… – прошептала она. – Пожалуйста…

– Остановитесь! – Белоснежка вскинула руку. – Я не хочу этого. Уверена, что бедняжку обманули. Да, она совершала преступления, но такая казнь слишком жестока даже для неё. Во имя радости моей свадьбы я приказываю отменить казнь.

«Что?.. Не может быть…» Руби с надеждой оглянулась на герцога. Тот злобно оскалился.

– Приговор обжалованию не подлежит. Руби должна умереть.

Толпа замерла, не зная, кого поддержать и кому сочувствовать.

– Я – королева. Мне решать, а не тебе, Румпельштильцхен! Своей властью я милую её.

– Ты ещё не королева, Белоснежка. Ты добра и милосердна, а я – зол и беспощаден. И я сам казню несчастную.

Он вытащил кривой нож. Руби зажмурилась. Толпа, наконец, определилась. В ней всё чаще раздавались голоса восторга перед милосердной юной королевой Белоснежкой.

– Доброта и прощение должны победить! – звонко крикнула принцесса.

Бертран спрыгнул с коня.