Эйи сел в стороне, закрыв глаза. Он не нуждался в разогреве.
Спустя время он почувствовал напряжение в воздухе. Люди стали двигаться интенсивнее. Начался тот бессознательный этап, когда все элементы выполняются уже на автомате, будто по инерции, будто бы что-то закрутили, и этот вихрь не может остановиться, он становится всё быстрее, он влечет за собой всех, он проходит через всех. Это и давало чувство единства.
Но главное было впереди. Лицо Эйи осветила улыбка.
Когда бессознательное завихрение достигало апогея, на площадке появлялась Она, облачённая в ритуальные одежды, всё время разные. Так произошло и в этот раз. Окинув взглядом танцующих, Она резким движением сбросила длинный плащ и почти мгновенно растворилась в толпе.
В этот момент Эйи раскрыл глаза и присоединился.
Теперь начиналось самое интересное. Никто никогда не мог знать, когда Она может появиться рядом; когда Её рука или часть Её лёгкой одежды невзначай заденет кого-либо из танцующих. На этом этапе глаза людей, как правило, уже были закрыты; и это обостряло восприимчивость. Каждый мечтал выхватить из толпы именно Её прикосновение. Особую удачу имели те, с кем Она невзначай могла потанцевать какое-то время; как правило, это был прямой намёк на то, что, вероятнее всего, именно этого человека Она избрала в качестве следующего жреца.
Она не могла украдкой не наблюдать за Эйи, то и дело бросая в его сторону беглые взгляды. И каждый раз поражалась. Во всех его движениях, даже в ровном, не отражающем эмоций лице с закрытыми глазами читалось горькое отчаяние. Наверное, так бы двигался человек, которого в следующий момент казнят. Будто бы напоследок он пытался выбросить всё, что осталось, смириться с этой горечью. Его движения были резкими, ломающимися; он мог начать одно, затем как бы переломиться пополам и резко перейти в другое. Эти «переломы» производили гнетущее впечатление.
Она усмехнулась про себя. «А он действительно, похоже, считает, что приносит себя в жертву. А ведь я просто дам ему возможность выполнять свою работу. Столько театральщины, всё-таки, в этом существе… интересно, всегда он такой будет?». Она, вероятно, не догадывалась, что с момента перерождения вся его жизнь превратится в нескончаемый театр.
Вообще, праздник Танцующих Огней был ещё и прекрасным индикатором внутреннего состояния людей племени. Она помнила, как танцевал тот печальный человек, который пожелал отправиться с Эйи в низший мир — это было похоже на умирающую птицу, такими плавными и унылыми были движения, и иногда в нём будто что-то дёргалось, он проделывал нечто резкое и выбивающееся из череды, снова затем возвращаясь в прежнее русло. А те, в чьих элементах угадывалась какая-то угловатость, чрезмерная и не прерывающаяся резкость, потом, как правило, проявляли излишнюю агрессию.
Отключившись мыслями от постороннего, Она влилась сознанием в общий поток. Зрелище было по-настоящему завораживающее, и, если бы кто-то смотрел на это со стороны, он увидел бы пару-тройку эио-ом, сидящих неподалеку и наблюдающих, прикрыв огненно-янтарные глаза.
После праздника все расходились молча, медленно приходя в себя. Эмоций, как правило, ни у кого не оставалось; люди выматывались полностью, внутри оставалась обновляющая пустота. Некоторым даже требовались священные пещеры.
Эйи какое-то время сидел на месте, глядя в одну точку; затем отошёл подальше, поднялся на небольшой холм, лёг, раскинув руки, под звёздами. Войти в свое любимое состояние в этот раз не удалось — он уснул почти мгновенно, прямо там. Неясно было, где кончилась реальность и начался сон — всё произошло слишком стремительно — и поэтому ему снился звездопад, много, много падающих звёзд, падающих прямо на него, и ощущения были почему-то похожи на те, когда искры от бенгальских огней попадают на руку (он всегда этого боялся, и всегда жёг их исключительно в перчатках). Сначала он слегка подёргивался, но потом звёзд стало так много, что он просто не успевал за каждой; казалось, тело нагревается, вот оно уже почти раскалилось от этих острых, втыкающихся искристым ливнем игл. И, как лёд под сильным дождём, плоть будто начала растворяться, источая какое-то радиоактивное свечение.
Проснулся он резко, с первыми лучами, и сначала не понял, куда делись падающие звёзды и почему он снова целый. Тело побаливало; чувствовалась сильная усталость. Вставать не хотелось, но и спать уже тоже.
Он приподнялся на локтях. Вчера он совсем не заметил, что холм весь покрыт крупными яркими цветами (а может, это всё звездопад?..) Неподалеку стояла Она, в лучах рассветной звезды; длинные, слегка волнистые, распущенные чёрные волосы колыхались на ветру. Она смотрела на восходящее светило; затем повернулась к Эйи с ожидающим взглядом.
Пора.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
«Reality is sometimes stranger than fiction
Whatever happens in my dreams…»
«You're the sea in which I'm floating
And I lose myself in you
I am feeling these sensations
I communicate with you»
«Serenity is taking over all I am, it gives me peace
And all I see are visions of my destiny…»
Epica «Mother of Light»
По вымощенной брусчаткой улочке шагал, а вернее, тащился, двадцативосьмилетний безработный гражданин Германии по имени Лоренс Винтерхальтер.
«Без-ра-бот-ный…» Слово никак не укладывалось в голове; вот уже несколько дней он бесцельно шатался по городу, подальше от своего района, и в голове было пусто. Ну разве что звучали то и дело вероятные реплики от семьи. «Что и следовало ожидать от тебя». Конечно. От сына таких замечательных родителей и брата такой замечательной сестры. Ну нет, они не узнают. А жить ты на что будешь? На пособие по безработице?..
На дороге попался непонятно откуда взявшийся булыжник. Это было так неестественно, почти так же, как увольнение; этому булыжнику не могло быть причины и он не вписывался в общую картину, поэтому господин Винтерхальтер изо всех сил пнул его ногой, так, что тот ударился о ближайшую кирпичную стену. На стене висела вывеска, привлёкшая внимание Лоренса; вздохнув и подумав, что катилось бы оно все к чертям, он вошёл в паб.
Когда он вышел, уже стемнело. Он чувствовал лёгкую муть, но не сильно — с детства он привык знать меру, да и финансы теперь не особо позволяли расходиться.
Намереваясь отправиться домой и проспать до обеда следующего дня, он зашагал вниз по улочке, и, чтобы сократить путь, свернул в переулок. Очевидно, он задумался, поскольку сразу же после поворота налетел на кого-то, успев почувствовать что-то острое, ударившееся о него в нескольких местах; после этого он услышал отчаянную ругань на непонятном ему языке.
Существо почти мгновенно поднялось, яростно отряхиваясь; это оказалась девица на вид примерно одного с ним возраста; первое, на что он обратил внимание, это ярко-красные губы и отвратительные длинные того же цвета ногти.
Не успел Лоренс опомниться, как в воздухе сверкнуло подобие молнии, и в следующий момент он уже сидел у стены, чувствуя острую брусчатку и слегка задыхаясь от удара спиной. Мгновенно его взяла жуткая злость на то, что какая-то вертихвостка, ещё и столкнувшись с ним ни с того ни с сего, пыталась качать свои права; он мгновенно ответил ей тем же. Однако девушка успела отразить удар, и, прежде чем он осознал, что вообще произошло, яростно затараторила приглушённым голосом:
— Грёбаная страна!!! Куда ни плюнь — везде штраф…
Лоренсу очень хотелось ответить, что нечего тогда плевать. Но он сдержался.
— … покурить — днём с огнём не сыщешь! И люди, как выяснилось… отвррратительные!!!
Она сверкнула на него разъярёнными глазами.
Господин Винтерхальтер тем временем был слишком в замешательстве, чтобы вести дискуссию с раздражённой леди. Нет, он, конечно, бывало, после трудного дня мог развлекаться тем, что зависал над землёй на несколько сантиметров на какое-то время; эту свою особенность он хорошо знал ещё с детства, и очень живо помнил, как ему влетело от родителей за то, что он напугал сестру. Её это не впечатлило, ровно так же, как и отца, который, увидев своего сына, висящего в воздухе, сказал: «Знаешь, Лоренс, шёл бы ты лучше домашнее задание делать». После тех случаев об этом не узнала ни одна живая душа.
В общем, господин Винтерхальтер хоть и обладал таким умением, но никак не ожидал, что способен направить мощный поток энергии на что-то или кого-то.
Девица тем временем, казалось, тоже опомнилась, посмотрела на него оценивающе, затем, уже куда более спокойным голосом, сказала:
