Только, как однажды сказала моя бывшая жена: “Поздно пить “Боржоми”, Дима”. Один генеральный уже подписал мое заявление по собственному, а другой готов принять на работу.

Правда прежде, чем вступить в должность на новом месте, я решил устроить себе небольшой отпуск. Завтра приезжают пацаны, да и с дочерью хочется побольше времени провести, а то она у нас нарасхват.

Не считая этих новогодних праздников, последние четыре года я даже толком в отпуск не ходил — не было смысла. Это раньше мы с семьей, еще до рождения сыновей, баловали себя полноценным летним отдыхом, летали на Пхукет, на пароходе круизном плавали. А теперь… мне нахрен не сдался тот Тай. Что там делать одному? Лежать на пляже? Делать селфи с гигантским Буддой? Шлюх снимать?

До переезда Лены с детьми в Москву я часто забирал детей на целый день или гулял с ними в парке вечерами, возил Маню в школу и на гимнастику, пацанов развлекал, пока Лена восстанавливала свою спину. Я радовался любой возможности провести время с семьей, которой я лишился по собственной вине…

Решение отпустить их в Москву не было простым. Я представить не мог, как остануть один, без детей, без Лены. Но не стал вставлять ей палки в колеса.

Мать, конечно, мне весь мозг вынесла, требовала запретить Лене увозить детей. Оно и понятно, мои родители обожают своих внуков, а тут такая новость.

Только я видел, как важно это для Лены. Все было написано у нее на лице, читалось в глазах, звучало в ее осторожных словах. Лена тоже понимала, насколько болезненной будет для меня разлука с детьми, и она не ставила меня перед фактом. Скорее, даже совета спрашивала. А что мне оставалось? Я посмотрел ей в глаза, в которых впервые за много месяцев появился азарт и какой-то нереальный блеск, и сказал: “Давай, конечно, у тебя все получится”.

Первый месяц, пока Лена устраивалась на новом месте, дети жили со мной, а потом мне пришлось их отпустить.

Наш дом мы продали. Почти все деньги я отдал Лене, а для себя арендовал однокомнатную студию в новостройке. Если честно, даже делать в ней ничего не хотелось. Я не считал это место своим домом. Ведь дом, как оказалось, это вовсе и не место…

Конечно мы каждый день общаемся с детьми по телефону… А с Леной все реже. Последний раз я видел ее на новогодних праздниках, когда летал к детям. Я тогда снял квартиру, и все три дня провел с дочерью и сыновьями. Мы гуляли по новогодней Москве, объедались всякой запрещенкой. Лену я тогда видел мельком. Мы перекинулись парой слов, а потом я сел на самолёт и весь полет перебирал в памяти те несколько минут, когда мы разговаривали, с такой скрупулезностью, словно нищий, который пересчитывает на ладони последние копейки…

Жить вдали от детей очень трудно, но знать и понимать, что любимая женщина больше мне не принадлежит, что я ей никто, что она абсолютно во мне не нуждается — настоящая пытка.

Когда мы общаемся, я стараюсь сохранять эмоциональную дистанцию, не смотреть на Лену так, как мне хочется, не говорить с ней о том, что может ей напомнить о нашем совместном прошлом.

Но с тех пор, как дочь сказала, что у моей бывшей жены появился новый друг, я места себе не нахожу.

Не верю я в дружбу между мужиком и очень красивой сексуальной женщиной.

Конечно я думал, что после нашего развода рано или поздно у Лены начнутся новые отношения. Покажите мне придурка, который не захотел бы обладать ею. И я даже пытался смириться с этой неизбежностью, но ровно до тех пор, пока мои опасения не стали реальностью.

Ее нового мужика зовут Вадимом, и он носит костюмы. Это слова Мани.

Она мне ещё зимой сказала…

Тогда я не стал выяснять подробностей, не мое это дело, но на днях дочь опять упомянула его имя, когда показывала на телефоне фотки с детского квеста в Коломенском.

После десятка селфи на фоне царских теремов замелькали фотографии с какой-то другой локации, и я спросил, чей это дом. А Маня, вздохнув, ответила: "Дяди Вадима".

И меня снова накрыло, стоило только представить Лену в постели с другим. Представить, как он целует ее, как ласкает, как насаживает на свой член, как она кончает, глядя ему в глаза слегка затуманенным взглядом, которым раньше смотрела на меня, когда мы занимались любовью…

Завтра вечером Лена с пацанам приезжает, и от этой мысли у меня все внутри дрожит. Я даже ночью толком не спал, все лежал и думал о том, что скоро их увижу, какой она будет — наша встреча с бывшей женой. И будет ли она, ведь в июне, когда Лена привезла на каникулы Машу, мы с ней даже не пересеклись…

Когда мальчики с мамой и Витей уходят погулять на детскую площадку, мы остаемся с Машей вдвоем в квартире. Дочь сидит в кресле, вытянув ноги на тахту, и зависает в Тиктоке.

В юности я любила здесь читать, сидя в этом же мягком кресле и точно так же положив ноги на маленький диванчик, пока мамы не было дома.

Нет, мне не запрещали брать в руки книги, наоборот, всячески поощряли мое стремление, однако мама — доктор наук — внимательно следила за тем, что именно я читаю.

А вот моя Верка, тогда еще не Довлатова, а Пензина, в старших классах зачитывалась любовными романами, которые таскала у своей матери — очень классного парикмахера.

Но как девушка с высоким интеллектом — а именно таковой я тогда себя и считала, я тихонько посмеивалась над подругой. Пока однажды Вера сама лично не вложила мне в руки один из романов в мягкой обложке, со слезами на глазах сказав, что это лучшее, что она читала в жизни, что именно о такой — самоотверженной, неистовой и безграничной любви она и мечтает, со всеми ее взлетами и падениями, и на меньшее она ну никак не согласна. (Уж не знаю, как потом Довлатов умудрился ее охмурить, просто пригласив разок в кино).

И, как будущий великий ученый, я просто была обязана принять и преодолеть этот вызов.

Короче. Я проглотила за вечер одну книгу, через день ещё одну, а потом Вера начала стабильно снабжать меня очередными дозами пикантного чтива. До сих пор стыдно признаться, но мне очень понравилось — сильные мужчины, нежные женщины и любовь, от которой пальцы на ногах поджимаются, а смятенное девичье сердце трепещет, что пойманная птичка.

Мое грехопадение длилось ровно до того момента, пока мама не застукала меня в этом самом кресле, где сидит сейчас моя дочь, с любовным романом, обернутым в журнал "Физика в школе". Это я сейчас понимаю, что спалилась тогда именно из-за журнала…

Да… То было прекрасное время без соцсетей, Тиктока и мессенджеров, эпоха, когда научно-технический прогресс еще не достиг таких небывалых вершин, а пятилетние дети не могли запросто узнать при помощи телефона старшей сестры, откуда берутся львята.

Оставив дочь в комнате, я смываю макияж, принимаю душ и сушу волосы. Очень хочется спать, но я знаю, если лягу слишком рано, то потом проснусь ни свет ни заря и буду лежать втыкать в потолок.

Я как раз выключаю фен, когда слышу, как Машка кричит, что звонит папа.

— Привет, Дима, — отвечаю на звонок, одновременно расчесывая волосы.

— Привет, — отзывается в динамике голос, который я узнаю из тысячи тысяч, даже если он будет разговаривать на китайском. — Как долетели?

Я стону в трубку.

— Это какой-то кошмар! Я всю дорогу стращала их, что пожалуюсь тебе.

— Опять исполняли? — догадывается мой бывший муж.

Я качаю головой.

— Не то слово… Думала, со стыда сгорю. Я даже иногда жалею, что они так чисто разговаривают для своего возраста. Степка объяснял Тихону, как появляются львята. Причем на весь салон.

— Интересно было бы послушать… — бархатистым голосом произносит Дима.

И я совершенно уверена, что прямо сейчас он улыбается.

— Дим, не в службу, а в дружбу. Объясни, пожалуйста, сыновьям, что некрасиво обсуждать “писюн льва” — это цитата — в общественном месте, — прошу его.

— Хорошо, — смеется он. — Вы у твоих?

— Да. Мальчики тебя ждут.

— Я как раз за этим и звоню. Уже можно подъехать?

— Конечно. Они с мамой сейчас на улице. Ты скоро будешь?

— Уже выхожу, — сообщает Дима. — Ничего, если они с Маней у меня сегодня переночуют?

— Дим, конечно. Они так и собираются.

— Отлично. Скоро подъеду.

— Ладно. Только спать их пораньше сегодня уложи, с самого утра на ногах, в машине только немного подремали. И я тогда Машку на улицу тоже отправлю, пакет ей дам, там вещи чистые, ну ты разберешься.