— Красавицы! — произнес он, беря руку графини в свою и поднося ее к губам. — Вы обе.

Внезапно Кристина осознала, что любит этого мужчину. Всегда любила и будет любить вечно. Она любит его. Но сейчас, в этот вечер, она не могла думать о своих чувствах, о возвращении Джерарда в Канаду и о том, что они больше никогда не увидятся. Сегодня она не станет верить в трагедии и невозможность получить желаемое. Всего две недели назад все происходящее сейчас казалось невозможным.

— Прошу прощения, — прервал ее размышления граф, — но мне нужно снести вниз мисс Гейнор. Я вернусь вовремя, чтобы встречать гостей.

— Мне кажется, — шепнула Маргарет на ухо Кристине, когда ее кузен скрылся за дверью, — что больная лодыжка не так уж сильно болит. Хитро придумано. Теперь Джерард носит ее повсюду и практически превратился в ее раба. Интересно, она понимает, что не сможет сегодня танцевать?

— Мэг, — строго оборвала золовку Кристина, — ты не слишком любезна.

Но, посмотрев друг на друга, обе рассмеялись. Скорее всего Лиззи действительно подвернула ногу. Но Мэг лишь подтвердила ее подозрения относительно серьезности ситуации, в которой оказалась мисс Гейнор. Когда Кристина помогала ей снять с ноги ботинок, на ноге не было ни опухоли, ни кровоподтека.

— Нам будет не до смеха, когда она вдруг станет нашей родственницей, — произнесла Маргарет. — Если честно, она мне совсем не нравится, несмотря на свою улыбчивость и обаяние. И Джерарду тоже. Но она вознамерилась заполучить его.

Гости начали спускаться вниз. А Кристина еще раз придирчиво оглядела зал, желая удостовериться, что все в порядке. Стены были украшены ветками ели и падуба, перевитыми алыми лентами, с которых свешивались золоченые колокольчики. Вот-вот должен был начаться последний акт волшебного действа.

Она будет помнить это Рождество до конца своих дней. Только какими будут эти воспоминания? Наполненными болью, грустью и одиночеством или же сладкой ностальгией?

Кристина была свободна — нечасто она могла сказать о себе такое в прошлом. Но теперь она могла строить свою жизнь по собственному усмотрению. Конечно, кое-какие ограничения были. По целому ряду причин у человека не всегда есть возможность делать то, что ему хочется. И все же…

И все же теперь Кристина была вольна сама строить свою судьбу. Слишком долго она являлась жертвой. Но больше не нужно сдерживать свои желания, уходить в себя и плыть по течению только потому, что это не доставит лишней боли.

Теперь можно жить полной жизнью. Кристина жива, молода и здорова. А еще она влюблена. Она вернулась к двери, где уже начали собираться гости. Нарядно одетые, они смеялись, разговаривали, восхищенно оглядывались по сторонам и дарили ей улыбки.

Кристину переполняло ощущение счастья. До чего удивительно! Улыбнувшись собственным мыслям, она подошла к гостям.

Джерард не жалел о том, что вернулся в Англию и в Торнвуд. Очень много хорошего произошло. Они с Кристиной объяснились и простили друг друга. Горечи больше не было места в их жизни. Теперь два человека обретут покой только потому, что он вернулся домой.

И все же отчасти Джерард стремился душой назад в Монреаль, ставший ему вторым домом. Он действительно немного жалел — как шутливо заметил ранее в разговоре с Кристиной, — что отъехал от Монреаля дальше, чем на одну милю. Лучше уж притупившаяся боль от наполненных горечью воспоминаний, нежели эта новая острая боль, которую непременно причинит ему расставание. И кажется, ничто не в силах этого предотвратить. Разве мог он отнять у Кристины недавно обретенную свободу? Если бы он сделал ей предложение, она почувствовала бы себя обязанной принять его из-за боли, которую причинила ему в прошлом. Джерард не мог так с ней поступить.

Конечно, оставалась вероятность того, что она все же забеременела. Джерард не хотел об этом думать, хотя в его сердце жила надежда.

Он напомнил себе, что у него в запасе есть сегодняшний вечер и еще несколько дней. Сегодня он не мог допустить, чтобы грустные мысли омрачили праздник.

Он едва не опоздал к встрече гостей. Леди Гейнор сообщила Джерарду, что ее старшая дочь готова спуститься вниз, однако вопреки его ожиданиям не стала подниматься с ним наверх. Графа впустили в гардеробную мисс Гейнор, где та восседала на стуле и выглядела восхитительно в атласном белом платье, отделанном кружевами. Однако прическа из собранных на затылке туго завитых локонов не слишком украшала ее, поэтому служанке пришлось причесывать ее заново. А потом мисс Гейнор не понравилась нитка жемчуга в волосах — она показалась ей слишком длинной. Поэтому служанке пришлось рыться в шкатулке в поисках другого украшения, подаренного мисс Гейнор бабушкой на восемнадцатилетие. После этого она вдруг решила, будто серебристые перчатки, надетые ею ранее, совершенно не гармонируют с платьем. Бедной служанке пришлось искать белые перчатки.

Его сиятельству пришлось прождать в гардеробной мисс Гейнор целых десять минут, прежде чем она позволила наконец снести себя вниз. Джерард уже распорядился поставить для нее кресло и стул в таком месте, где бы она не ощущала себя брошенной и одинокой.

Однако опасениям мисс Гейнор не суждено было оправдаться. Расположившись в кресле и положив больную ногу на стул, она сразу стала центром внимания. Лиззи бодро улыбалась и весело смеялась, сообщая каждому, кто спрашивал, что ее нога почти уже не болит и что она не хочет стать обузой и с удовольствием посмотрит, как танцуют другие. Нет-нет, не стоит стоять с ней рядом. Мисс Гейнор грациозно взмахнула рукой. Она не собирается никого задерживать подле себя и тем самым портить людям праздник.

Его сиятельство встал возле дверей рядом с графиней, тетей Ханной и Маргарет. Вскоре начали прибывать гости из близлежащих поместий. Граф радушно приветствовал их, безупречно исполняя роль гостеприимного хозяина. Он прекрасно понимал, что в Торнвуде на протяжении многих лет не устраивали приемов и что само приглашение на рождественский бал стало для всех неожиданным и очень желанным событием.

Все то время, что Джерард стоял у дверей, улыбаясь, приветствуя гостей и целуя дамам руки, он не забывал о стоящей рядом Кристине — красивой, элегантной, грациозной, благоухающей лавандой. Сегодня вечером и в последующие несколько дней он сможет смотреть на нее, восхищаться ею и желать ее всем сердцем.

— Кристина. — Джерард тронул графиню за руку, когда все гости прибыли и пришло время открывать бал вместе с Маргарет. — Оставишь для меня танец?

— Если хочешь, — холодно ответила графиня.

Несколько дней назад подобный тон вызвал бы у Джерарда раздражение. Но сегодня он не обратил внимания на ее холодность.

— Может быть, последний вальс?

Только не первый. Вальс будет одним из первых танцев, и Джерард в качестве хозяина бала не мог танцевать с одной и той же партнершей более одного раза. Его танец с Кристиной стоило откладывать как можно дольше, чтобы он мог предвкушать его как апофеоз бала, а может, и всего Рождества. Джерард не танцевал с Кристиной с того самого дня, как пытался обучить вальсу кузину. И теперь ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

— Хорошо, — ответила графиня. — Спасибо. — На мгновение холодное бесстрастное выражение покинуло ее лицо, сменившись… Чем? Удовольствием? Желанием? Или чем-то не стоящим внимания? Однако Джерард не успел ничего понять, потому что графиня вновь надела маску ледяного безразличия.

Итак, рождественский бал начался. Граф танцевал с Маргарет, с миссис Феррис — одной из ближайших соседок, — с Уинифред Милчип. Джерард оглядывался по сторонам и с удовольствием замечал, что гостям нравится абсолютно все — и украшения на стенах, и достойный восхищения танцевальный зал, и оркестр, и компания других людей. А еще он все время ощущал присутствие Кристины, которая, судя по всему, напрочь забыла о собственном намерении не танцевать на балу. Она танцевала с Джорди Стюартом, мистером Эвишемом, виконтом Латреллом.

Однако после третьего танца едва не разразилась катастрофа. Джерард подошел к креслу мисс Гейнор, дабы удостовериться, что та ни в чем не нуждается. Ее окружали некоторые из гостей и соседей. Она же щебетала с привычной веселой беспечностью.

— Не желаете ли чего-нибудь, мисс Гейнор? — спросил Джерард. — Выпить, например?

В ответ мисс Гейнор протянула руку, и Джерард склонился над ней, однако отпустить не смог: пальцы юной леди цепко держали его за запястье. Она улыбалась лучезарно и… влюбленно?

— Нет-нет, милорд, благодарю вас, мне ничего не нужно. Видите, как обо мне здесь заботятся? — обратилась она к присутствующим. — Я вовсе не калека и вполне могла бы оставаться в своей комнате и вчера, и сегодня. Но его сиятельство настоял на том, чтобы каждый раз сносить меня вниз, а потом снова доставлять наверх. Прямо как супруг. — Мисс Гейнор, наигранно смутившись, зажала рукой рот и очаровательно зарделась. — Он пришел ко мне рано, чтобы снести в зал. Я едва успела одеться. Он оставался наедине со мной в течение целых десяти минут. Кто-то может назвать подобное поведение непристойным. Но разве можно так говорить, когда…

Джерард понятия не имел, как она закончит фразу. Он знал лишь, что каждым своим игривым словом она туже затягивает на его шее петлю, давая понять окружающим, что после всех допущенных вольностей он непременно должен просить ее руки. И Джерард был не в силах остановить ее. Их пальцы были переплетены, словно они протягивали друг другу руки.

— Джерард? — немного громче, чем обычно, позвала графиня. Положив ладонь на протянутую руку графа, она одарила ослепительной улыбкой его, а потом и остальных присутствующих. — Думаешь, пришло время все рассказать?

— Все рассказать? — Джерард ошеломленно смотрел на графиню, чувствуя себя как идущий ко дну человек.

Кристина закусила нижнюю губу.

— Ну, то, что мы собирались.

Он забыл что-то важное? Неудивительно. Сейчас его мозг совершенно отказывался работать.

Кристина рассмеялась и тихо, но так, чтобы слышали окружающие, произнесла:

— Сообщить о нашей помолвке. Ты же сказал, что мы сделаем это перед ужином, а ужин уже после следующего танца.

Сознание Джерарда вновь заработало, а пальцы Лиззи Гейнор разжалась. Он тут же все понял и даже ни на минуту не усомнился в том, что это не сон. Джерард накрыл руку Кристины своей и тепло ей улыбнулся.

— В таком случае сделаем это сейчас, — произнес граф, заглянув Кристине в глаза и отведя ее к помосту, на котором располагался оркестр. — Не станем откладывать момент, которого я ждал все Рождество, любовь моя.

— О Господи, — пробормотала Кристина, и ее голос задрожал. В зале повисла тишина. Очевидно, гости почувствовали, что вот-вот произойдет что-то выдающееся.

Вскоре Джерард объявил друзьям, родным и соседям, что графиня Уонстед оказала ему большую честь, согласившись стать его супругой и новой… графиней Уонстед.

Зал тут же наполнился смехом, аплодисментами, свистом, возгласами удивления и одобрения. Невеста графа с огромными черными глазами, закушенной нижней губой и пылающими щеками посмотрела ему в глаза, когда он поднес ее руку к губам и отвесил поклон.

— А теперь, — произнес граф, — пусть джентльмены приглашают дам. Пришло время ужина, и мы с ее светлостью должны проверить, все ли готово.

Но если в столовой что-то и не было готово, Джерард и Кристина все равно не собирались идти туда. Они в молчании вошли в библиотеку, утопающую в темноте. Никто не растопил здесь камина и не зажег свечей. Но это не имело никакого значения. Джерард запер за собой дверь и прижал к ней Кристину. Ему не нужен был свет, чтобы чувствовать ее и слышать ее аромат или смех.

Джерард прижался к Кристине и засмеялся вместе с ней — глупый бессильный смех, которого они не могли унять в течение нескольких минут.

— Ах, плутовка! — вымолвила наконец Кристина. — Она загнала тебя в угол, Джерард. Ты бы только видел себя в зеркало — застывшая на губах вымученная улыбка и затравленное выражение глаз. Еще минута — и она вынудила бы тебя сделать предложение при всем честном народе.