Только потеряв имение, Грегор осознал, как сильно он привязан к Глен-Дуи. Конечно, без него можно жить – особенно когда нет выбора, – но боль от потери была мучительной. Он ощущал ее прямо-таки физически. Она чуть не погубила его. Двенадцать лет Грегор пытался забыть обо всем и построить новую жизнь, но не смог стереть прошлое из памяти.

Грегор вдруг осознал, что стоит, как каменный истукан, в одном килте по щиколотку в ледяной воде горного озера, весь во власти дорогих его сердцу воспоминаний. Он тряхнул головой, затем, наклонившись, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо, позволив серебристым струйкам свободно сбегать по обнаженной груди. От холода у него перехватило дыхание, но в голове прояснилось. Что толку сожалеть о том, чего нельзя изменить?

Едва различимый звук привлек внимание Грегора. Он резко обернулся, сожалея, что не взял с собой оружия, и увидел в нескольких шагах от себя леди Мег. Она стояла на каменистом берегу, набросив на плечи теплую шаль, с распущенными волосами, которые ярко-рыжей волной струились по спине. Ее кожа казалась почти прозрачной в свете раннего утра; холодный воздух превращал дыхание в маленькое туманное облачко.

– Прошу прощения, – сказала она смущенно и мягко, чего Грегор от нее никак не ожидал. – Пожалуйста, не думайте, что я подглядываю за вами, капитан. Я просто решила выйти на воздух. В доме душно. К тому же Шоне и Кеннету надо хоть немного побыть наедине.

– Я уже закончил, – кивнул Грегор, выходя из озера. Он поднял рубашку, сильно поношенную, но сшитую из добротной материи, и стал растирать ею руки и грудь.

Мег Макинтош все еще оставалась для него загадкой. Женщины, с которыми ему приходилось сталкиваться, были либо изворотливы и практичны, как его мать и Барбара Кэмпбелл, либо по-матерински добродетельны, как Шона. Но Мег была совсем не похожа на них. Она могла держаться холодно и отстранение, даже официально, быть жесткой и властной, легко подчиняя себе людей. А в следующий момент превращалась в болезненно ранимого ребенка, пробуждая в Грегоре острое желание защитить ее, оградить от всех несчастий, бед и невзгод. Она смущала его, выбивала из колеи.

Вот и сейчас Мег вдруг неожиданно покраснела. Грегор удивленно наблюдал, как краска от стройной шеи, где она придерживала шаль застывшими пальцами, волной поднималась вверх и разгоралась на щеках девушки. Может, ее смущает его присутствие? Мег закашлялась и почему-то стала смотреть вдаль, мимо него.

Неожиданно он все понял. Причиной ее смятения был его обнаженный торс. Это он вывел Мег Макинтош из равновесия. Его вид, наверное, оскорбил ее. Вряд ли она привыкла к тому, что вокруг расхаживают полуголые мужчины. Или она тоже испытывала к нему влечение?

Сделав это последнее предположение, он почувствовал себя удивительно спокойным, ведь, если это правда, перед ним открываются совершенно новые возможности. Он не знал, что ему делать: посмеяться над ее девичьей скромностью или прикинуться желторотым юнцом и молча опустить голову, теребя мокрую рубашку. Грегор знал, что женщины находят его привлекательным, и принимал это как должное. Он никогда не испытывал смущения по поводу своего обнаженного тела, но и не относился к тем мужчинам, которые при каждом удобном случае показывают товар лицом всем и каждому.

Почему же сейчас его так тянет пойти туда, где она стояла? Отчего так хочется взять ее за плечи и заставить посмотреть на него? Он сгорал от желания прижать ее ладони к своей груди, ощутить кожей прикосновение ее нежных пальцев, скользящих по каждому изгибу стальных мышц. Он бы положил руки на ее ягодицы, чтобы убедиться, что они такие же мягкие и соблазнительные, какими были этой ночью, когда она так спокойно спала в его объятиях, доверчиво прижимаясь к нему всем телом.

Двигаясь как во сне, Грегор шагнул навстречу Мег.

Но именно в этот момент она, удивленная его долгим молчанием, взглянула ему прямо в лицо. Судя по тому, как округлились ее глаза и слегка приоткрылись губы, что-то в выражении лица выдало намерения Грегора. Мег вздрогнула и попыталась плотнее закутаться в шаль.

– Что вы думаете о рассказе Шоны? – тихо спросила она. Голос ее срывался.

От неожиданности Грегор опешил. Он даже не сразу понял, кто такая Шона. Через мгновение мир вокруг него приобрел привычные очертания, и он понял, что не сможет поцеловать ее, не имеет права даже прикоснуться к этой девушке или надеяться, что желания, о которых он грезил, когда-нибудь исполнятся. Мег – леди, а не легкодоступная простушка. И она попросила его о помощи. Он не имел права на что-то надеяться, в то время как она могла отдать ему любой приказ.

Пытаясь унять дрожь в руках, Грегор энергично натянул мокрую рубашку, которая облепила холодное влажное тело. Он начал приглаживать руками мокрые волосы, отбросив их со лба и отжимая воду, чтобы выиграть время и прийти в себя. И дать ей возможность восстановить душевное равновесие. Когда он наконец осмелился и украдкой взглянул на Мег, то заметил, что краска отлила от ее щек.

– Что я думаю о рассказе Шоны? – повторил он ее вопрос. – Мне он кажется вполне достоверным. Вы говорили, что о герцоге Аберколди ходит много слухов?

– Да, я слышала много рассказов о его злодеяниях от людей хороших и честных.

– Мы не можем позволить себе не обращать на них внимания.

– Итак, вы верите, что герцог Аберколди – убийца?

Грегор был абсолютно убежден в этом. Но тут неожиданная мысль пришла ему в голову. Прищурив глаза, он подозрительно посмотрел на Мег. Девушка была напряжена, как струна, голубые глаза смотрели с тревогой и волнением. Что же она хочет услышать на самом, деле – «да» или «нет»? От закравшегося в душу подозрения голова его горела огнем – неужели она любит герцога Аберколди? И ждет от Грегора подтверждения, что герцог невиновен, чтобы со спокойной душой пойти с ним под венец?

Но в следующий миг он уже точно знал, что это не могло быть правдой. Она же сама говорила Грегору, что всячески противилась этой свадьбе и согласилась только ради отца, потому что беспокоилась о его здоровье. Не было еще в ее жизни мужчины, от которого она бы потеряла голову, и она явно не хотела такой любви – Грегор видел это. Она была независимой женщиной и предпочитала сама распоряжаться своей жизнью и свободой. Почему же его охватила такая дикая ревность?

– Да. Думаю, Аберколди убил жену, – сказал он.

Мег утвердительно кивнула и, судорожно сглотнув, еще плотнее закуталась в шаль. Неужели она думает, что этот кусок материи может защитить ее от той опасности, которую, он, по ее мнению, представлял? И была ли это угроза с его стороны? Может быть, он действовал ей на нервы? Неожиданно Грегору захотелось выяснить, что ее так в нем пугало, почему в его присутствии она чувствовала беспокойство и смущение. Был ли это страх женщины перед мужчиной, которого она плохо знает? Или просто девичья скромность и застенчивость? Или она чувствовала их взаимное влечение друг к другу?

Грегор сделал маленький шаг в сторону Мег. Она тут же напряглась, плотно сжав губы и широко раскрыв глаза. И хотя он явно видел эти признаки смущения, она всеми силами пыталась их скрыть, слегка расслабившись и отбросив назад волосы.

Грегор про себя улыбнулся. О нет, он совсем не был ей безразличен. Что же она будет делать, если он сейчас дотронется до нее? Или поцелует? Отпрыгнет, как ошпаренная кошка? Или с воплями бросится к дому, взывая о помощи к суровому Дункану Форбсу? А может, сдастся на милость захватчика и растает от нежности его горячих рук, требуя большего?

Грегор решил, что такая попытка не приведет ни к чему. Лучше оставить все как есть: когда в жизни и так все непросто, не стоит создавать себе лишние трудности. Леди Мег нуждается в его помощи и желает оплатить его услуги. Что ж, он сделает свою работу. И на этом все.

Почему же он не может спокойно смотреть, как утренний ветерок играет в ее рыжих волосах? Отчего учащается его дыхание и он сгорает от желания заблудиться пальцами в этих шелковистых локонах?

– Не волнуйтесь, леди Мег, я не дам вас в обиду, – заверил ее Грегор, чувствуя, что его пылающий от страсти взор вряд ли вселит в душу Мег спокойствие и уверенность.

Она быстро отвела взгляд.

– Я-я сама о себе позабочусь, спасибо, капитан.

Ее щеки опять заалели румянцем, еще более ярким, чем прежде. На этот раз Грегор не смог сдержать улыбку. Он подошел к девушке и остановился прямо перед ней – так близко, что чувствовал тепло ее тела. Она подняла испуганные светло-голубые глаза и смотрела на него не мигая. Он видел, как расширились ее зрачки, как часто забилась жилка на стройной шее, напоминая трепещущие крылья бабочки, взывая к его губам прикоснуться к ней. Грегор понимал, что в груди этой девушки бушует пламя.

Но обстоятельства были против него, и Грегор, вместо того чтобы поцеловать ее, отступил назад и заговорил насмешливо и игриво, заведомо зная, что такое поведение оттолкнет и возмутит Мег.

– Да, но вы ведь платите мне за то, чтобы я защищал вашу честь, не так ли, леди Мег? Я не хочу, чтобы ваш и деньги пропали даром.

Мег могла бы сказать ему, что ночь, которую она провела в его объятиях, и спокойный сон стоили гораздо больше, чем эти деньги. Она не могла вспомнить свои сны, но знала, что они были сладкими. Когда наступило утро, она проснулась отдохнувшей и свежей и тут же подумала: «Где же он?» Она отправилась искать его и увидела гораздо больше, чем могла себе представить.

Грегор все еще улыбался, но так мрачно и горестно, что у нее сжалось сердце и безудержно захотелось протянуть руку и медленно пробежать пальцами по его губам. Словно прочитав ее мысли, Грегор пошевелился. Мег тотчас же отскочила в сторону. Но Грегор лишь усмехнулся и прошел мимо, вскоре скрывшись за углом дома.

Мег закрыла глаза. Сердце стучало молотом, дышать стало трудно, и закружилась голова. «Боже, какой позор!» – сказала она себе. Она не могла понять, что с ней случилось. Она же не малое дитя! Ей нередко приходилось видеть купающихся мужчин, порой обнаженных, и это не производило на нее никакого впечатления. Если живешь вдали от цивилизованного мира, то начинаешь спокойно воспринимать неловкие ситуации такого рода.

И все же когда она увидела Грегора, стоящего по щиколотку в воде, в одном килте, что-то в ней перевернулось. И она уже не могла оторвать глаз от струек воды, которые стекали по золотистой коже спины и пробирались сквозь завитки черных волос, покрывавших его грудь, стремясь вниз и таинственно исчезая под килтом на талии… Ода, это потрясло ее! Мег сгорала от желания, от вожделения к этому человеку!

Она внутренне посмеялась над своим эмоциональным взрывом, но не смогла отделаться от чувства горечи. Может, она сходит с ума? Ведь она уже взрослая, уравновешенная и благоразумная старая дева, которая никогда раньше не помышляла о замужестве. Так почему же этот сильный упрямый мужчина так действует на нее? Неужели она действительно надеется, что под этими стальными мускулами бьется нежное сердце юного героя, о встрече с которым она мечтала столько лет?

Как бы то ни было, сегодня Мег поняла, что поиски истинной любви и физическое влечение – это две совершенно разные вещи. Она вряд ли любила Грегора Гранта, но совершенно очевидно, что он будил в ней страстное, неудержимое желание. Это наваждение завладело всем ее существом и стало такой же реальностью, как восход солнца из-за горных вершин.

– Ты платишь за его услуги, – сердито пробурчала Мег себе под нос. – Пусть он был лэрдом Глен-Дуи, но теперь ему придется выполнить свою работу, и ты не смеешь компрометировать ни себя, ни его.

Она похоронит свои чувства глубоко внутри. Она сделает это не столько ради соблюдения приличий, сколько ради того, чтобы Грегор Грант никогда не догадался о вожделении и страсти, которые леди Мег Макинтош испытывала, к нему, иначе она просто умрет от унижения.

Если только он уже не догадался об этом…

Конечно, он все понял! Иначе почему он улыбался? И посмотрел на нее так странно? Ее чувства забавляли его. Такой человек, как Грегор Грант, не знал отбоя от женщин. Но она сохранит достоинство и никогда больше не покажет своей слабости.

Мег неторопливо направилась к ферме.

К полудню они добрались до горного перевала.

До мятежа 1715 года эта узкая и коварная тропа была открыта для всех, но после восстания перевалы стали охранять правительственные войска, и через горы прокладывались новые пути под руководством генерала Вейда. Они были нужны армии на случай новых волнений, чтобы при необходимости добраться до труднодоступных горных долин, где обитали родовые кланы бывших повстанцев. Небольшой гарнизон солдат занимался строительством дороги через перевал, и любому, кто здесь проезжал, задавали вопрос о цели проезда.

Мег и ее небольшая группа не были исключением.

– Мадам! – окликнул ее постовой, вытянувшись в струнку при виде прекрасной наездницы. Форма на нем сидела безупречно: красный мундир, бриджии белые чулки сияли чистотой. Мег уже давно обратила внимание, что люди майора Литчфилда всегда вели себя как настоящие солдаты: они были аккуратны, подтянуты и вежливы в отличие от банд разношерстного сброда, которые время от времени терроризировали шотландских горцев без видимых на то причин.

– Я возвращаюсь домой, часовой! – сказала она. – Можно ли нам проехать?

Солдат открыл было рот, но за его спиной раздался знакомый голос: