Шепот Малькольма Бейна вывел Грегора из задумчивости. Он заморгал и непроизвольно посмотрел в том направлении, куда указывал Малькольм. На некотором расстоянии, прислонившись к стене, стоял юноша, внимательно наблюдая за учениями на лужайке; его светлые волосы выделялись ярким пятном на фоне серого камня.

– Это твой сын?

Проглотив комок, подступивший к горлу, Малькольм ничего не смог сказать от переполнявших его чувств.

– Хотя бы скажи, как его зовут, Малькольм!

Старый солдат попытался взять себя в руки. Голос звучал почти спокойно, когда он наконец заговорил, и только легкая дрожь выдавала гнев.

– Его зовут Ангус. Они называют его Ангус Форбс. Это несправедливо! Его имя Ангус Макгрегор!

– Отличный бравый парнишка. Надо сказать, на Элисон он совсем не похож.

– Да, сильная кровь Макгрегоров одержала верх над жидкой водицей, которая течет в жилах Форбсов, – гордо заявил Малькольм.

– Сколько ему лет?

– Двенадцать, – сказал Бейн мрачно, с невыразимой тоской о потерянных годах. Все это время он не знал о сыне.

– Подожди немного, Малькольм, – посоветовал Грегор. – Она вернется. Любила же она тебя когда-то! Думаю, Элисон не забыла тебя.

– Да, Грегор, ее любовь была очень сильной, а я не удержал в руках сокровище. Вместо этого я отшвырнул ее чувства, как никому не нужную стершуюся монетку.

Грегор не нашел что сказать на это. К тому же в том, что случилось с Малькольмом, была и его вина, ведь именно из-за него тот уехал из Глен-Дуи. Грегору искренне хотелось помочь другу. Он считал, что, несмотря на взрывной характер Элисон, он обязан поговорить с ней, чтобы хотя бы частично загладить свою вину перед ними обоими.

– Повторите еще раз с пистолетами и мушкетами, – отдал короткий приказ Грегор, отложив на время решение их с Малькольмом личных проблем. – После этого распустим ребят по домам. Мне очень хочется пропустить стаканчик, а ты составишь мне компанию.

– Я с радостью, – кивнул Бейн. – У меня голова раскалывается со вчерашнего дня. Может, напьюсь и хоть на время забуду об Элисон и о нашем сыне?

Грегор понимал, что ничего из этого не выйдет. Он по опыту знал, что, если женщина запала мужчине в душу, ее клещами оттуда не вытащишь и никакое, даже самое чистое, шотландское виски не поможет.

К обеду Грегор вернулся в замок, от него сильно пахло виски. Но Мег ничего не сказала. Какой смысл? К тому же она была почти уверена, что скорее всего Грегор активно помогал Малькольму Бейну избавиться от его печали.

Судя по поведению Элисон, отношения у родителей Ангуса на лад не пошли. Поразмыслив немного, Мег пришла к выводу, что они все еще неравнодушны друг к другу. Наверное, искра любви не угасла, раз они постоянно ссорятся и выясняют отношения. Правда; с таким же успехом это могла быть искра жгучей ненависти.

Мег несколько раз пыталась поговорить с Элисон, когда они вместе с другими женщинами приводили в порядок большой зал, но та лишь отрицательно качала головой. Через некоторое время Мег оставила свои попытки, решив, что эти двое должны сами разобраться в своих отношениях.

Грегор тоже пришел к этому выводу. Специально она не спрашивала, но за обедом они перекинулись несколькими словами. Прежде чем он покончил с едой, Мег придумала массу отговорок, чтобы уйти раньше. Он посмотрел на нее терпеливым всезнающим взглядом. Неужели он так быстро охладел к ней? И хотя Мег решила не торопить события и все обдумать, именно сейчас ей больше всего хотелось его внимания и любви.

Она поднялась к отцу и провела у него часа два. Генерал не мог нарадоваться, что все так хорошо устроилось.

– Теперь остается позаботиться о счастливом конце для нашей сказки – заставить герцога поступить по-джентльменски и мирно удалиться со сцены, – не удержалась Мег от сарказма. – Папа, неужели ты действительно думаешь, что так и будет?

Генерал тяжело вздохнул и проговорил с грустной улыбкой:

– Я не знаю ответа на этот вопрос, Мег. Если бы речь шла о нормальном человеке, я бы ни секунды не сомневался, что так и будет. Обычный человек просто отошел бы в сторону. Ибо кому захочется прослыть глупцом и неудачником? Но речь идет о герцоге Аберколди, а его трудно назвать уравновешенным. Он опасен, и это пугает меня, дочка, а меня не так-то легко заставить бояться. Аберколди хочет получить тебя любой ценой, Мег, и единственный способ отделаться от него, который я вижу, – это убийство.

– Сегодня утром Грегор отпустил Лоренцо.

Мег при этом не присутствовала, но Элисон рассказала ей подробности, которые услышала от Ангуса, а тот еще от кого-то. Любимый слуга герцога поклялся жестоко отомстить им всем.

– Лоренцо не так опасен, как он о себе возомнил, – сухо заметил генерал. – Его нечего бояться, Грегор раздавит этого червяка одним пальцем. – Он опять улыбнулся и вдруг сгорбился и постарел прямо на глазах. – Я очень рад, что ты вернула Грегора домой. Ты сделала меня самым счастливым стариком на свете, Мег, спасибо.

– Тогда я тоже счастлива, папа, – прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.

– Жаль, что твоя мать не может порадоваться вместе с нами, – пробормотал генерал и отвернулся к окну.

Генерал редко говорил о жене, и Мег решила, что это дурной знак.

Она уложила отца в постель и удалилась в свое убежище наверху. Но, оставшись одна, Мег долго сидела за большим деревянным столом и не торопилась приступить к делам. Ей было чем заняться: надо было сделать учетные записи, заметки, кое-какие расчеты. Мег часто сожалела, что родилась женщиной, – она могла бы очень толково вести дела какого-нибудь лорда. Она знала, как вести хозяйство в имении, чтобы оно приносило прибыль, и в то же время умела заботиться о простых арендаторах.

Как было бы хорошо вести обыкновенную жизнь, записывать цифры в колонки и считать доходы! Почему у нее все так запутанно?

У Мег было много работы, но сейчас ей не хотелось подсчитывать доходы или думать, как уговорить фермеров сажать на своих участках неизвестные им растения. Это был первый день ее супружеской жизни, который, казалось, ничем не отличался от обычных будней. Но на самом деле все теперь было по-другому.

Она полюбила Грегора Гранта, лэрда Глен-Дуи. Она вышла замуж за юношу из своих девичьих снов, который превратился в мужчину. Именно его она ждала всю жизнь, мужчину, который вскружит ей голову. Не хватало только одной детали – он не любил ее.

Мег была уверена, что Грегор принадлежит к тому типу неотразимых мужчин, которые без труда могут увлечь любую женщину. Никто не смог бы устоять перед гипнотическим взглядом его золотистых глаз. Что же говорить о ней? И вряд ли он мог стать таким искусным любовником, проводя ночи в холодной одинокой постели. Конечно, у него были женщины, и не одна.

Он был очень красив и не встречал особого сопротивления со стороны слабого пола. Имея богатый выбор, разве мог он полюбить ее, невзрачную простушку с веснушками на лице? Возможно, она ему нравилась, забавляла его, привлекала прямотой и острым языком… Но поверить, что он по-настоящему любит ее, Мег не могла. Надо смотреть правде в глаза и научиться жить с этим, прежде чем ее погубит страсть к этому человеку.

Грегор уютно устроился в голубой гостиной с листом белой бумаги на коленях и угольным карандашом в руке – ему предстояло вспомнить о своем таланте художника. Сначала руки, привыкшие держать меч, не слушались его, но постепенно давно утерянные навыки возвращались. Он не забыл уроков рисования, которому посвящал все свободное время в юности. Грегор не торопился сразу приступать к сложному рисунку, собираясь для начала сделать несколько простых набросков. Однако он не удержался и нарисовал небольшой шарж на Эрди Кэмпбелла в память об их последней встрече, изобразив его нетрезвым, с диким взглядом, верхом на серой лошади. Затем запечатлел генерала, который сидел у окна, глядя на мир, от которого его отделяла темная завеса слепоты.

Грегор остался доволен результатом – он еще не потерял способности видеть детали и схватывать выражение лиц, чтобы потом несколькими точными штрихами передать увиденное на бумаге. Ему захотелось поделиться радостью с Мег, и он отправился искать ее. Элисон сказала, что она работает в маленькой комнатке наверху и просила ее не беспокоить.

– Но думаю, вас это не остановит, капитан… сэр.

– Почему ты так уверена?

– У вас такой вид… – фыркнула Элисон.

– Что ты хочешь этим сказать, Элисон Форбс?

– Вы и сами знаете, – ответила она.

Такой вид? Грегор улыбнулся, взбираясь вверх по лестнице, чтобы поймать Мег в ее мышиной норке. Раз у него все на лице написано, значит, он безнадежно влюблен. Утром, когда он отпускал Лоренцо, тот был вне себя от бешенства, а это означало только одно – у них с Мег почти не осталось времени для счастья. Поэтому надо торопиться.

Пусть Мег выжидает, но Грегор не собирался отказывать себе в удовольствии, он хотел ее каждую секунду. Он ощущал ее груди в своих руках, пышные нежные холмики цвета слоновой кости, не мог забыть прикосновение ее языка к его возбужденной плоти. Ему нравилось, как поддается ее тело, когда он с силой входит в ее лоно, и прелестный ротик приоткрывается навстречу страстным поцелуям. А ее взгляд, затуманенный негой, такой чувственный, когда ее тело бьется в конвульсиях экстаза…

Когда Грегор добрался до убежища Мег, его чресла были тверды под килтом и горели огнем нестерпимого желания. Он ворвался в комнату, забыв постучать. Грегор с такой силой распахнул дверь, что она ударила по шкафу, отчего ящики выскочили, ставни захлопали, лампа на столе зашаталась и бумаги разлетелись по полу.

Мег сидела за простым удобным столом – никаких лишних деталей или украшений, как она любила. В одной руке у нее было перо, другую она в испуге поднесла к губам; в широко открытых голубых глазах, устремленных на него, застыла тревога.

– Грегор? – вскрикнула она. – Что с тобой? Что случилось?

Он проклинал себя за то, что так напугал жену. Она наверняка подумала, что он принес дурные вести и что у ворот стоит Аберколди с сотней своих людей. Грегор попытался изобразить на лице улыбку, но подозревал, что вид у него был жалкий.

Мег, наоборот, была очень красива в этот момент. Каждый раз, когда он смотрел на нее, его взгляд неизменно приковывал к себе необычный пламенный цвет ее волос, и только потом он замечал все остальное: милую улыбку, длинные ресницы, маленький вздернутый носик и очаровательную щербинку между передних зубов.