— Все в порядке? — нежно спросил отец.
Не раздумывая, я посмотрела на него. Он прочитал в моем взгляде ответ, как в раскрытой книге. Ему не нужны слова. Папа знает о моих чувствах к Эду. Подозреваю, всегда знал. Мой подбородок задрожал, и я кивнула. Он подвинулся и обнял меня. Я смотрела на его руки, на костяшки пальцев, на трещинки, появившиеся с годами. Эти руки укачивали меня в детстве, помогали мне с переездом в другой дом, держали умирающую любимую женщину. И сейчас в этих руках мне было уютно.
— Все будет хорошо, милая.
— Конечно, — ответила я.
Папа отстранился, выражение его лица изменилось.
— Самое трудное в мире — видеть, как тот, кого ты любишь, отдает своего сердце другому.
Я промолчала.
— Послушай, Элли, — мягко продолжил отец. — Думаешь, разумно для тебя продолжать встречаться с Эдом? Сможешь ли ты справиться с этой дружбой, ведь он женат на другой?
— Не знаю, — с тоской в сердце ответила я.
— Просто не могу смириться с мыслью, что рядом с ним ты будешь несчастна.
Я посмотрела на небо.
— Думаешь, мне стоит так поступить? Разорвать с ним все связи?
Папа вздохнул.
— Честно говоря, я не знаю. Эд хороший парень и отличный друг для тебя. Из своего опыта скажу, что есть люди, которых не нужно вычеркивать из жизни, даже если… если они подвели тебя. Но только тебе решать, сможешь ли ты продолжить общение.
Именно эти слова заставили меня думать, что я смогу.
Человек — существо с уникальной способностью понимать, что наши желания не всегда хороши для нас. Мы контролируем свои действия, можем поделить цели на вредные и нежелательные. Люди сплошь и рядом живут с бесполезными желаниями, не предпринимая никаких действий. Побить ли того полицейского на дороге, выпить ли десятый бокал вина, стать ли жертвой низменных инстинктов. Мы всегда выбираем, и именно этот выбор определяет нас и нашу жизнь.
Я уже тогда поняла, если не раньше, что буду жалеть, если внезапно и без объяснений откажусь от дружбы длиною в жизнь.
— Мне бы хотелось, чтобы отношения были такими же понятными, как у вас с мамой, — продолжила я. — Вы были слишком молоды, когда познакомились, но ни у кого из вас никогда не возникало сомнений. Ты был непоколебим.
Отец вынул из воды удочку и начал наматывать бечевку.
— Не совсем так, Элли, — ответил он.
— Что ты имеешь в виду?
Адамово яблоко папы медленно двигалось.
— Я лишь хочу сказать, не нужно ждать сказок в жизни… Их не будет. Иногда путь к человеку, который предназначен тебе, будет тернистым. Люди сложны, Элли. Твоя мама была сложной. Не думай, что с ней было всегда легко.
***
Последнюю ночь на озере Гарда я лежала в кровати. Надо мной кружился потолочный вентилятор, перемещая горячий воздух по комнате, но не охлаждая ее. Я проигрывала тот давний разговор с отцом, от волнения дергала ногами под одеялом. Наконец, не выдержав, села и включила свет. В моем сознании так же, как и вспыхнувшая лампочка, мелькнула сцена со свадьбы родителей в больнице. Папа промолчал, когда его спросили, мой ли он отец. Скрытые эмоции, которые, вероятно, всегда жили за маской.
Холодная волна откровения окатила меня.
Отец знал.
Знал, что мама изменила ему.
На следующее утро мы покинули Сирмионе и на поезде отправились в путешествие, занявшее большую часть дня. По мере приближения к Лигурийскому побережью в душу закрадывался страх. Я без конца заглядывала в свой телефон, порываясь позвонить отцу, чтобы напрямик спросить о том, что же произошло много лет назад. Но что, если я ошибаюсь, и он не знает о Стефано МакКорте и маме? При всех моих подозрениях, я не могу так легкомысленно рисковать. Я не боялась столкнуться со Стефано на улице. У меня был его адрес. Я знала, где он живет. Все, что могу сделать, это придерживаться плана А.
Мы плыли мимо итальянских деревушек. Эд увлеченно читал сборник современной поэзии — ему нравятся стихи, в отличие от меня. Я же их терпеть не могу. Мне нравилось тихонько наблюдать за ним, изучать выражение его лица. Во время чтения он хмурился над чем-то и слегка приподнимал брови. Его пальцы потирали кончик каждой страницы перед тем, как перевернуть ее, зрачки расширялись, когда он останавливался на новом слове.
— Сколько у нас пересадок? — поинтересовалась я.
— Три. Вот только я подумал, что надо бы сесть пораньше на последний поезд. Он не прямой.
— Почему?
— Потому что до Портофино можно добраться только одним способом. По морю.
***
Наш кораблик прорезал холодную воду Лигурийского моря. Мелкие брызги орошали мои обгоревшие плечи. Небольшая стайка дельфинов следовала за нами, резвясь в пене морских волн. Скалы на побережье сверкали в мягких розовых лучах солнца.
Наконец, Эд слегка толкнул меня локтем и показал на наш конечный пункт. Даже издалека панорама захватывала дух. Возвышающуюся долину окружала густая зелень, цветные домики были рассыпаны вокруг сверкающего залива, словно крошечные драгоценные камни.
По мере приближения к солнечной бухте цвет моря менялся на эффектный лазурный, прозрачный, как вода в бассейне. У берега выстроились роскошные белоснежные яхты с гладкими палубами, как будто специально созданными для каких-нибудь модниц или кинозвезд, любящих нежиться под лучами солнца.
Над нами живописные скалы, усеянные среди деревьев итальянскими особняками и виллами, башнями и шпилями. В сладко-соленом бризе слышался запах моря и лимонного цветения. Мы проплыли по самому узкому месту залива. Стройные здания были окрашены в приглушенные оттенки красного и горчично-желтого, нежно-розового и кремово-белого. Вся местная архитектура — это настоящее произведение искусства, с фасадами trompe l'oeil — оптической иллюзией, которая заставляла поверить, что окна декоративно украшены золотом.
Мы сошли с корабля и попали на типичную итальянскую piazzetta,[53] со стильными кафе и столиками возле симпатичных ресторанчиков, в меню которых преобладала свежевыловленная рыба.
