Мужчина глубоко вздохнул, словно подкрепляясь морским воздухом, кивнул и встал. Он набрал номер, приложил трубку к уху и, положив руку в карман, отошел в менее многолюдную часть террасы, подальше от ушей, подальше от глаз.
Рассматривая крутой склон холма, я крутила в руках коктейль, а настроение внезапно испортилось. Тогда я быстро осушила бокал, позволив напитку согреть грудь и распространить тепло по телу. Ожидая Эда, решила повторить заказ в надежде на анестезирующее действие алкоголя. Вероятно, он отсутствовал минут десять, но мне эти минуты показались вечностью. Наконец, я увидела его. Широкие шаги. Мужественные плечи. Неопределенное выражение лица. Мое сердце сжалось.
— Ну как? — спросила я. Голос сорвался, выдавая мое волнение. — Как все прошло?
Его улыбка неоднозначна.
— Я еду домой.
***
У меня одна из самых удобных кроватей, на которой я когда-либо лежала, но уснуть мне не удавалось. На часах 4:23 утра, а сна ни в одном глазу. Отбросив простыню и подушку, я подошла к окну, раскрыла легкие шторы и подняла тяжелую раму окна. Высоко в небе светила луна. Огни гавани тускнели, отражаясь серебристыми нитями на поверхности воды.
Чем больше я пыталась перестать думать о Стефано, тем больше думала о нем. Человек с фотографии продолжал жить в моей голове. Каков он в реальной жизни? Как выглядит? Какой у него голос? Как он двигается? Кто этот мужчина, каков его характер? И что самое важное, как он отнесется к моему появлению?
Я невольно сравнивала его с отцом. Папа. Эти четыре буквы значат гораздо больше, чем просто имя. Особенно сейчас, в эти дни. Даже когда я произносила их, они заставляли мое сердце биться, как будто я сомневалась законности, прежде чем у меня появятся доказательства.
Я вернулась в постель и забралась под простыню, подтянув ее к подбородку. Но теперь мои мысли заняты Эдом. Я представляла, как он лежит в соседней комнате, его губы слегка раскрыты, веки дрожат, а грудь мерно поднимается и опускается. И думала о том, как голова Джулии скоро будет лежать на его груди, щекой прижимаясь к его коже, прислушиваясь к звукам сердца, которое принадлежит ей.
Не завтракая, мы попросили персонал отеля вызвать нам машину. Обычную машину, подчеркнули мы, не люкс, на котором мы приехали в отель La Cavalletta. Взяв адрес Стефано, мы отправились в путь.
Наш таксист что-то мычал, подпевая песне «Horny, Horny, Horny», которую с шумом и треском передавало радио, и постукивал по рулю в такт мелодии. Замысловатые бусы свисали с зеркала заднего вида. От вонючего освежителя воздуха меня тошнило. Я смотрела через пыльное окно, не видя пролетающих мимо гибких виноградных лоз и оливковых рощ.
— Элли. — Я резко повернулась и посмотрела на Эда. — Ты не должна этого делать, если не хочешь.
Я нечаянно прикусила щеку изнутри.
— Но мы уже так много сделали.
— Неважно, — мягко произнес он.
— Нет, важно.
Машина, мягко урча, мчалась, поднимая пыль. Перед нами открылся красивый вид на скалы. Вскоре водитель притормозил, въехал на освещенную солнцем улицу и по-итальянски сказал, что мы на месте. Жарко. Мои ноги, по которым струился пот, прилипли к сиденью.
— Попроси таксиста подождать здесь, если вдруг в доме никого не будет.
Эд кивнул и перевел просьбу. Я перечитала адрес, открыла дверцу и вышла из авто, почувствовав, как солнце обожгло мои плечи.
Крошечный особняк с улицы виден не полностью, только вход в небольшое здание с бледными стенами и выцветшими зелеными ставнями. Догадываюсь, что не он главное украшение дома, а то, что расположено за ним — вид на лазурное море и тропы ароматного олеандра.
Эд подошел ко мне.
— Прекрасное место, — вздохнул он.
Охваченная волнением, я молчала, думая лишь о Стефано, который, возможно, сейчас за этими стенами.
— Хочешь, я постучу в дверь? — спросил Эд.
Струйка пота потекла по моей спине. Я кивнула. Он шагнул вперед, оглянулся на меня и позвонил. Через полминуты на пороге соседнего дома появилась женщина в тонком розовом платье и шлепках.
— Buongiorno, — начал разговор Эд.
Женщина не говорила по-английски, но я внимательно слушала, с беспокойством пытаясь понять, о чем шла речь. Наконец, Эд повернулся ко мне.
— Соседка говорит, что его нет.
Волна облегчения и разочарования застала меня врасплох.
— Хорошо.
— По средам он полдня работает на своей лодочной верфи.
— Мы пойдем туда?
— Она говорит, что он вернется через час или около того, и предложила оставить ему записку. Я попросил адрес верфи.
— Хорошо, — повторила я, но не в знак согласия, а потому что не знаю, как поступить.
Беспомощно посмотрев на Эда, я спросила:
— Что мне написать?
— Ну, тебе есть что скрывать, ведь так? Может, стоит просто сказать, что ты ищешь его, потому что он знал твою мать.
Сердце беспокойно екнуло. Если он и правда мой отец, то возможно, сложив два и два, сам все поймет. Что же написать?
Соседка попросила подождать снаружи, пока она принесет нам бумагу и ручку. Когда она вышла, жестом показала на маленькую расписную скамейку в тени дома, куда мы с Эдом сели. Мне трудно начать: я понимаю, что все сказанное будет неправильным. Тогда я решила писать просто:
