Они оба делают все возможное, чтобы подкатить к нему: Фрэнк задает вопросы о последней скульптуре Коула, а Эрин делает намеки и пытается дотронуться до его предплечья.
Коул удивительно терпелив к этому, хотя я могу сказать, что ему не терпится показать меня более важным людям.
Не желая злить его еще больше, чем я уже разозлила, я отпихиваю Фрэнка и Эрин и машу Джоанне на противоположной стороне комнаты. Джоанна ухмыляется и поднимает свой бокал с шампанским в мою сторону в молчаливом тосте.
Она привела с собой своего парня Пола и его соседа по комнате Логана. Логан - мастер татуировок - собственно, он и сделал цитату на моих ребрах.
— Кто это? — спросил Коул, проследив за моим взглядом.
— Моя соседка Джоанна.
— Я знаю это, — говорит он с сомнением. — Я имел в виду двух других.
Прежде чем я успеваю ответить, нас прерывает Соня, которая приводит очередную порцию брокеров и кураторов, желающих поговорить с Коулом, а значит, и со мной.
В начале вечера я заметила в Коуле странное напряжение, не связанное с его злостью на меня. Он сканировал комнату. Искал кого-то.
Но этот человек никак не появлялся.
И вот по мере того, как длится вечер, как проходит время, за которое должен был прийти кто-то важный, я вижу, как он расслабляется.
Я могу читать Коула. Когда он этого хочет... а также когда не хочет.
Он не хочет, чтобы я знала, что он наблюдает. Что сразу же делает его самым интригующим аспектом вечера.
Кого, черт возьми, он ждет?
Похвалы сыплются на мои плечи. Не из-за Коула или его влияния. Я сама убедилась в этом еще до его прихода - работа ХОРОШАЯ.
Чувство достижения, истинного божественного творения затмевает все остальное, что происходит этой ночью, и все, что будет происходить в следующие несколько дней. Профили, посты, перепосты и вирусное распространение картины в Интернете - все это будет впереди. Я вижу это перед собой.
Но в этот момент мне все равно.
Единственное, о чем я думаю, - это вот что:
Я, черт возьми, сделала это.
Я создала искусство.
В конце ночи, в состоянии восторга, я поворачиваюсь к Коулу. Я сияю от счастья. Оно освещает все вокруг меня, придавая каждому человеку свой собственный внутренний свет. Они становятся прекрасными для меня.
В этот момент я вспоминаю всю критику, которую Коул дал мне. Все советы. Я думаю о самой студии, которая появилась у меня только благодаря ему.
И я смотрю на его лицо. На это прекрасное, мать его, лицо.
Я чувствую благодарность к нему, искреннюю благодарность.
Под этим... более глубокие, темные эмоции, которые всегда таятся под поверхностью. Она была там с того момента, как я положила на него глаз, даже в самых экстремальных и ужасных обстоятельствах. Когда я воспринимала его как ангела смерти.
Я хотела смерти.
Я хотела ЕГО.
Каждый момент нашего поцелуя запечатлелся в моем мозгу. Его вкус, его запах, эти полные, сильные губы и зубы под ними...
Вкус моей собственной крови во рту.
Я хочу еще.
Я тащу его в пустые кабинеты рядом с галереей. Мой рот на нем, мои руки тоже. Я прижимаю его к столу и опускаюсь перед ним на колени, расстегивая пряжку его ремня.
В этот момент кто-то в другом конце комнаты прочищает горло.
— Как бы мне ни хотелось сохранить наблюдение в тайне, но моя ужасная совесть не позволяет мне молчать.
Это Саймон Грэнди. Коул познакомил меня с ним еще вечером. Он покупатель « Jolie and Voss» - сардонический, бородатый мужчина лет сорока восьми, от которого исходит слабый запах сигар.
Сейчас он ухмыляется, стоя на коленях перед моим учителем именно в той позе, в которой он ожидал бы меня найти, если бы когда-нибудь заглянул в нашу студию.
Мое лицо горит.
Я хочу сказать ему, что никогда не делала этого раньше, даже не думала об этом. Я никогда не сосала член за услугу. Эта идея вызывала у меня отвращение.
Но в данном случае... благодарность была велика. Как и мой порыв пососать член Коула.
— Не нужно смущаться, — говорит Коул. Его темные глаза скользят между мной и Саймоном. — Мара как раз собиралась выразить свою благодарность за все, что я для нее сделал. И раз уж она так чрезвычайно... благодарна... Я уверен, что она будет рада включить тебя в список.
