Стоит на страже.
Теперь холодок пробегает от моего затылка по позвоночнику.
Наконец-то я поняла.
Коул не следит за мной. Он следит за Шоу.
Держись от него подальше. Он опасен. Я не шучу.
Слишком темно, чтобы разглядеть лицо Коула, да еще и дождь накрапывает на глаза.
Зато он видит меня. Ярко освещенную, чистую и сухую, в обрамлении этого окна.
Я прижимаю ладонь к стеклу.
Как я могу так бояться кого-то и при этом не могу заставить себя убежать? Я не хочу бежать от Коула. Я хочу стоять на месте, пока он идет ко мне, а потом протянуть руку и коснуться его лица. Я хочу срывать маски, одну за другой, пока не останется ни одной. И тогда, что бы ни скрывалось под ними... Я хочу увидеть это.
Он напугал меня в ночь вечеринки на Хэллоуин. Он сделал это нарочно. Намеренно обнажил клыки, потому что хотел отпугнуть меня от Шоу.
Почему?
Потому что он хочет обезопасить меня.
Как бы безумно это ни звучало, я верю в это.
Коул хочет сохранить меня в безопасности. Именно поэтому он проводит бесчисленные часы, наблюдая за мной, когда в его распоряжении весь город, когда он мог бы заниматься чем угодно другим.
Я возвращаюсь к сушилкам, проверяя оставшееся время.
Двенадцать минут.
Я прислоняюсь к стеклу, глаза закрыты, все мое тело сотрясает громадная промышленная машина. Эти сушилки, наверное, старше меня. Каждая размером с компактный автомобиль. Каждая с мощным двигателем.
Колокольчик над дверью издает нежный звон, когда кто-то входит.
Я прижимаюсь лицом к стеклу, глаза закрыты.
Я слышу, как он подходит ко мне сзади, хотя никто другой не услышал бы этих осторожных, размеренных шагов.
Я даже слышу одинокий звук каждого вдоха и выдоха его легких.
Не оборачиваясь, я говорю, — Привет, Коул.
В стекле я вижу его отражение: мокрые волосы, более черные, чем вороново крыло, прилипли к щекам. Темные глаза смотрят только на меня.
Дождь стекает с подола его пальто на линолеумные плитки.
— Привет, Мара.
Он проносится за мной, прижимая меня к сушилке. Его тело мокрое и холодное, твердые мышцы его груди прижаты к моей спине. На моем животе сушилка качается и гудит, распространяя тепло через меня в Коула.
Он прижимает меня к себе, как мотылька к ветровому стеклу.
Я чувствую, как его сердце колотится о мою лопатку. Я чувствую его горячее дыхание на своей шее.
— Тебе пора перестать прятаться, — шепчет он мне в горло. — Пришло время тебе вернуться домой.
Ужас проникает в меня - тот прилив адреналина, который заставляет кровь бурлить в каждом отдаленном капилляре, пока все мое тело не начинает пульсировать, как барабан. Запах Коула окутывает меня, не смываемый дождем, а только усиливаемый им.
Если Коул такой плохой, то почему он чувствуется так хорошо?
Кто знает, что чувствует кролик, когда ястреб приземляется и прижимает его к земле? Когда эти жестокие когти смыкаются вокруг его тела. Когда он поднимается в небо...
Может быть, момент захвата - это блаженство.
Может быть, это ощущение полета.
Я знаю только, что все мое тело трепещет в такт с сушилкой. Коул прижимает к ней мою грудь, мой живот, мои бедра. Вдавливает меня в него. Не ослабляя давления ни на секунду.
— Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе домой? — задыхаюсь я.
— Да, — рычит он, его грудь вибрирует, как сушилка, от жара и давления у меня кружится голова.
— Нет, — говорю я, закрывая глаза и качая головой.
Его руки хватают меня за бедра, пальцы впиваются в них. Он сильнее прижимает меня к стеклу.
Вибрация оказывает на меня определенное воздействие. Я чувствую, как краснеет кожа, учащается пульс, возникает торопливое, сжимающее чувство, которое можно сдерживать так долго.
