Офицер Хокс дважды возвращался, чтобы задать мне вопросы.
Я рассказала ему все, что знаю об Аласторе Шоу, но ничего о Коуле.
И мне чертовски хреново от этого.
Я сказала себе, что это не имеет значения. Коул не убивал Эрин. Он все время был со мной.
Но он убивал других людей.
Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь отгородиться от унылой комнаты для допросов - холодного металлического стола, унылой чашки кофе из пенопласта, жирного блеска одностороннего зеркала.
Я не знаю, знает ли он. Я не знаю, что он сделал.
Нет, знаешь. Он рассказал тебе.
Я помню лицо Коула в ночь вечеринки на Хэллоуин. Каким неподвижным оно стало и каким твердым, каждая черточка, вырезанная в плоти:
— Я разделываю людей с точностью... Он делает то же, что и я.
Может, он хотел меня напугать?
Он определенно пытался напугать меня.
Но это не значит, что он лгал...
Так почему же я пошла к нему домой прошлой ночью? Почему я позволила ему обхватить себя руками? Почему я позволила ему привязать меня к столу?
Потому что он не бездушный монстр, каким бы он ни притворялся. Я вижу в нем гораздо больше, чем это.
А вот Шоу...
Дверь со скрипом открывается еще раз. Это Хоукс, его форма выглядит не так безупречно, как утром, а щетина прочерчивает линию челюсти.
Он садится напротив меня, кладет папку на стол между нами.
— Вы нашли Шоу? — спрашиваю я.
— Да, я нашел его, — спокойно отвечает Хокс.
— И?
Я едва держусь в кресле - от нервов и воздействия мерзкого кофе двойной заварки. Я устала и нервничаю, не самое лучшее сочетание.
— Он узнал Эрин, как только мы показали ему фотографию. Но он говорит, что знал ее только по случайной встрече шесть недель назад. Он говорит, что с тех пор не видел ее.
— Он лжет!
— У него есть алиби, — категорично заявляет Хокс. — Прошлой ночью он был с девушкой. Мы с ней разговаривали.
— Тогда она тоже врет! Или она заснула, или... что-то еще, — слабо отвечаю я.
— Почему вы так уверены, что это он? — говорит Хокс, вертя ручку между пальцами.
Хоукс моложе сорока, у него атлетическое телосложение, очки в черной оправе и тщательно начищенные ботинки. Его тон вежлив, но он ни на секунду не обманывает меня. Я провела достаточно времени рядом с Коулом, чтобы понять, когда меня проверяют.
Медленно, словно в сотый раз, я повторяю, — Потому что Шоу - это тот, кто выкрал меня с улицы шесть недель назад. В ту самую гребаную ночь, о которой мы говорим, он трахнул мою соседку, а потом украл ее документы и выследил меня до моего дома.
— У меня здесь отчет о происшествии, — говорит Хокс, слегка постукивая кончиками пальцев по папке.
По моей шее пробегает жар, когда я вспоминаю прищуренный взгляд офицера Хреноголового - его оскорбительные вопросы и долгое молчание после каждого ответа.
— Этот коп был троглодитом, — сплюнул я. — Удивляюсь, как он мог печатать.
Не обращая на это внимания, Хокс замечает,— Здесь ничего не сказано о Шоу.
— Это потому, что я не знала, что это он, когда составляли отчет.
— Потому что вы никогда его не видели.
Мой румянец становится все глубже.
— Я не видела его лица. Но я видела, какой он большой. Я чувствовала это, когда он нес меня. И я слышала его голос.
Я добавляю последнюю часть с отчаянием. В тот момент я не узнала голос Шоу - он произнес всего несколько слов, и его тон был ровным, совсем не похожим на его обычное обаяние. Но я видела, как Коул может включать и выключать его по своему желанию. Я не сомневаюсь, что Шоу - такой же искусный актер.
— У офицера Миккельсена возникли некоторые сомнения по поводу вашего рассказа о том вечере, — говорит Хокс, снимая очки и тщательно их полируя. В его голубых глазах, не прикрытых линзами, отражается что-то, не похожее на зеркало. Он может видеть снаружи, но я не могу видеть внутри.
— Он был некомпетентным куском дерьма, — шиплю я, оскалив зубы.
