Я открыла было рот, чтобы перечислить ряд причин, по которым я верила в такую мотивацию его поведения, но не вспомнила ничего более-менее конкретного из того, что не касалось бы моей подозрительности. Пришлось закрыть рот.
— Я буду честна с тобой милая, как и всегда.
Мамино представление честности было всегда либо забавным, либо неловким. И сейчас я не знала, по какому пути она пойдет.
— Ты прошла через такие вещи, через которые ни одна женщина не должна проходить никогда. Ты выжила после того, что вообще не должно происходить с людьми. Ты сильная. В тебе есть подлинная сила, это очень важно. Вот здесь. — Мама приложила руку сначала к голове, а затем к груди. — И здесь. Ты по кусочкам собрала свою жизнь заново. Я горжусь тобой, дорогая, я так сильно горжусь.
На моих глазах выступили слезы, пока я слушала ее.
— Но это не значит, что ты видишь все в правильном свете. Люди будут сочувствовать тебе. Я сочувствую тебе. Это в человеческой природе — чувствовать подобное и, думаю, Коул не исключение, — мягко добавила она, — но это не значит, что он делает что-то из подобного побуждения. Не значит, что он пригласил тебя на ужин, привез домой и остался на твоем диване, потому что жалеет тебя или чувствует себя обязанным.
Я молча смотрела на маму.
— Я лишь говорю, а вернее, даже спрашиваю, судишь ли ты его по реальным поступкам, — закончила она, — а не по тому, как тебе кажется он поступает. Понятно?
— Понятно, мам, — прошептала я.
Улыбка подсветила ее утомленные глаза.
— Приятно слышать, — мама поднялась. — А теперь я собираюсь в постель. Если узнаешь хоть что-то об Анжеле, пожалуйста, сразу же дай мне знать.
— Конечно.
Мама поднялась наверх, а я еще раз проверила дверь. Пока я это делала, кое-что пришло мне в голову. Я пошла обратно на кухню, вошла в старую кладовую и включила там свет. Подойдя к ключнице на стене, я нашла то, о чем ранее упоминала мама.
Ключ от дома Анжелы.
Он висел рядом с запасным комплектом от маминой машины. На нем был розовый брелок с черными буквами «АР». Я коснулась его с надеждой на то, что Анжеле он еще пригодится.
Вздохнув, я развернулась, выключила свет и пошла на лестницу, чтобы подняться к себе в квартиру. Так как было почти десять, я умылась и завязала волосы в пучок. Затем переоделась в удобные фланелевые штаны, которые не шли ни в какое сравнение с сексуальной ночнушкой, попавшейся мне под руку прошлой ночью.
Глядя на кровать, я натянула удобную голубую майку. Вопрос мамы все вертелся у меня в голове.
Судить Коула по поступкам, а не по собственным домыслам.
Такая простая идея, но далась она непросто, особенно со всеми этими мыслями в голове.
Я прошла к кровати и подняла ночнушку, задумавшись, прежде чем засунуть ее в шкаф. Вчерашний ужин казался очень далеким и, если уж быть совсем честной с собой, я испугалась Коула, когда мне приснился Жених.
Я схватила кардиган и, накинув его сверху, вернулась в гостиную. Уже собиралась взять пульт, когда раздался стук во входную дверь.
Я развернулась, сердце грохотало в груди. Я могла представить лишь одного человека, который мог бы воспользоваться этим входом в такое время. Запахнув кардиган посильнее, я подошла к двери и включила свет снаружи, прежде чем посмотреть в глазок.
Это был он.
Сердце уже рвалось из груди от волнения. Дрожащей рукой я отперла замок и открыла дверь.
Коул стоял снаружи. Наши глаза встретились. Он не сказал ни слова, как и я. Оценить его по всем его поступкам. Хотя в данным момент я едва ли могла оценить хоть кого-то, но я хорошо знала ответ на другой мамин вопрос, тот, что не смогла произнести вслух.
Коул был мне все еще дорог.
Не думаю, что когда-либо было иначе, как бы странно это ни звучало, учитывая десять лет, что пролегли между нами. Думаю, моя привязанность была настолько глубока, что не исчезла несмотря ни на что.
Именно из-за этой своей маленькой тайны, столь близкой моему сердцу, я отошла и позволила Коулу зайти.
Взгляд Коула прошелся от кончика моего растрепанного пучка до босых ступней и, когда наконец вернулся к моим глазам, на его губах появилась знакомая однобокая ухмылка.
— Мило, — пробормотал он, отстегивая кобуру на поясе. Пистолет оказался на столе.
Я поправила волосы.
— Что именно?
— Все. — Коул закрыл за собой дверь, и звук запираемых замков заставил меня немного занервничать. — Хотя мне понравилось то, что было на тебе прошлой ночью. Это тоже было очень… Мило.
Жар прилил к щекам и разлился по венам, я опустила руку.
— Давай не будем об этом.
Ухмылка Коула стала еще шире, он положил ключи на кухонный стол.
— Постараюсь не вспоминать кружево, которое я не видел, но ощущал, но обещать ничего не могу.
Кружево было не единственным, что он тогда почувствовал. Я запахнула кардиган сильнее, жалея, что на нем нет пуговиц, потому что под тонкой майкой лифчика на мне не было, и я не была уверена, что в данной ситуации это было разумно.
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Не то чтобы я жалуюсь, но ты и правда не собираешься спрашивать, почему я здесь и требовать, чтобы я ушел? — спросил Коул. Его глаза блестели при свете лампы.
