Даже Граш к вечеру смотрел на нашу неожиданную пассажирку с мягкой заботливой благосклонностью. Ведь, в отличие от уверенных в себе даргланок, эта черно-бурая лисичка оказалась очень робкой, пугливой, весьма вежливой и относилась к мужским особям как к всемогущим господам. Из ее рассказов следовало, что в Фейрате не просто махровый патриархат, там женщина вообще не имеет слова, особенно если не наделена сильной магией смерти и без защитника, которому хоть сколько-то дорога.
Зима удивляла резкими сменами погоды. То ярко светило солнце, заставляя щуриться, то заметала белый свет воющая метель. Впрочем, как и на моей родине. Окружающие лесистые холмы, деревья и кусты покрывал толстый плотный слой белого-пребелого снега. Теперь и дорогу, на которой недавно без проблем разъехались бы две телеги, можно определить по наезженным колеям, да по растущим вдоль нее деревьям, чтобы путники не сбивались с пути, наверное.
Еще неделю назад нам пришлось переделать колесный транспорт в санный, чтобы облегчить лошадям и себе передвижение. Любопытно, но в обратную дорогу даже мохноногие лошади бежали быстрее, словно торопились домой, в свое привычное теплое стойло.
Концерты мы больше не давали, останавливались на ночь в тавернах, чтобы не мерзнуть в лесу у костра. Хотя обедать приходилось по-походному. Благо утром в тавернах нам неизменно выдавали корзины с готовой едой. Для лошадей мы с собой возили овес.
С того утреннего знакомства с Вирсаликой чуть больше недели назад Граш категорически запретил парням, про девчонок вообще молчу, куда-либо отлучаться в одиночку. По причине того, что у нас теперь спасательная операция «Женщина в беде». И наш скромный обоз может заинтересовать не только любителей легкой наживы, но и известных убийц – некросов-наемников. Так что мы теперь и сами беглецы. Уверена, если бы Вирсалика не была женщиной, тем более такой застенчивой и забитой, Граш не согласился бы рисковать молодежью клана и брать ее в нашу компанию. Однако патриархальный уклад оборотней, где мужчин с рождения учат ответственности за женщин, вынудил его согласиться.
В какой-то момент я думала, что он найдет Белых и обратится к ним за помощью и охраной. Но через пару дней Граш немного успокоился, ведь Лаури, Мишка и Кейгер следовали за нами как привязанные, отставая лишь номинально, чтобы совсем уж откровенно не садиться нам на хвост. Хотя нет-нет, да Граш взлетал повыше, проверял: не слишком ли волки отстали?
Опасения главы нашего обоза были объективны и понятны. Поэтому никто и слова против не сказал, когда он разделил нас на четыре группы. Теперь все девушки и Меллик, как самый младший и главный наследник клана, ехали в первом фургоне под охраной самого Граша и Петра. Тремя другими фургонами управляли самые старшие и ответственные парни, опекавшие младших или более порывистых.
Грашу всего двадцать четыре, а ему приходилось в одиночку присматривать, по сути, за толпой бесшабашных подростков. И если вначале я диву давалась: как Филан решился отпустить нашу компанию авантюристов так далеко от клана? То потом по обмолвкам ребят поняла: с огромным трудом. И ввиду огромного доверия к вдумчивому и ответственному племяннику.
Больше того, понаблюдав как Граш, прищурив желто-карие глаза, внимательно следил за ребятами, прислушивался к их разговорам, присматривался за отношением к порученным им обязанностям в пути, в общем, по каждой мелочи, я сделала вывод, что каждый участник музыкального похода проходил экзамен на зрелость, мудрость и множество других качеств, которыми должен обладать взрослый оборотень. И кое-кто, не будем показывать пальцем, с испытанием, похоже, не справился. Зловредное хе-хе!
Сегодня было морозно, хотя по российским реалиям в Дарглане зима очень мягкая. Температура минус десять примерно, как по мне, да еще в толстой шубе и меховых сапожках – это и не мороз вовсе. Здесь «лютый» при минус двадцати. Такой был лишь один день, и мы его в таверне провели.
Двойка лошадей бодро везла наш фургон на полозьях. От коней шел пар, периодически морозная свежесть смешивалась с запахом навоза, от которого лошади избавлялись прямо на ходу. Ярко светило солнце. И настроение было отличным. Рами с Таури и Вирсаликой предпочитали прятаться от мороза за толстыми войлочными стенками фургона. А мы с Петром и Мелликом сидели на козлах, управляя лошадьми и болтая обо всем на свете.
В этот момент приземлился и пошел по утоптанному снегу рядом с конем Граш, улетавший на разведку.
– Бегут? – понятливо уточнил у него Петр.
Глава нашего обоза, весело хмыкнув, ответил:
– Скорее в муках и страданиях едва-едва передвигают лапами, чтобы ненароком нас не обогнать. И упорно делают вид, что они про нас не знают и сами по себе…
Из-за полога выглянула Вирсалика и напряженно выдохнула:
– Нас преследуют? Темные?
– Белые! – пояснил Граш.
Но перепуганная Вирсалика уже ударилась в панику, заломив руки:
– О, Высшие, это я навлекла на вас беду!
– Тихо! – скомандовала я, схватив беглянку за руку и слегка пожала, пытаясь вырвать ее из цепких лап ужаса. – Без паники! Это не темные, это наши, волки из Белого клана. Они, скажем так, нас сопровождают.
– Будем откровенны, они сопровождают тебя, а не нас, – хохотнул Петр.
– Верно и настойчиво, – с затаенной завистью выдохнула Рами, отдернув полог, чтобы не мешал.
Рядом с ней тут же показалась и заинтригованная Таури.
– За тобой следят палачи Дарглана? – ошеломленно вытаращилась на меня бывшая жительница Фейрата.
– Только один. И он не палач, а жрец Сияющей, – наставительно поправила я.
Обе фанатки Белых, Рами и Таури, кивками меня поддержали.
– Весь Хартан знает, что это одно и тоже, – растерянно пожала плечами Вирсалика, а потом глухо пояснила, видимо подумав, что создала нехорошее впечатление о себе. – Господа, я прошу прощения, если оскорбила этих достойных оборотней. Мне сорок семь лет, я родилась после войны Фейрата с Даргланом и с детства слышала жуткие истории про белых палачей, которые беспрекословно подчиняются своей сияющей в небесах безжалостной богине. Мой отец с дичайшей ненавистью и тщетно скрываемым страхом рассказывал, что во время войны везде, где появлялись белые волки с синими глазами, на поле боя оставались сплошь изуродованные трупы даже самых сильных фейратцев.
– Ничего себе! – восторженно выдохнул Петр.
Вирсалика, грустно улыбнувшись, продолжила:
– Фейрат, как и Ирмунд, и многие темные почитает Белую Эйту, белый считается ее цветом. Однако после войны с Даргланом, когда были уничтожены сильнейшие некросы большинства фейратских верховных домов, белый стали использовать только во время ритуалов, посвященных Белой Эйте. А из повседневной жизни его повсеместно убрали, чтобы не напоминать потерявшим родных о белых палачах Дарглана.
– Белые же не одни в войне участвовали? – удивилась я.
Вирсалика пожала плечами, а потом вспомнив, видимо, еще одного героя страшных рассказов, кивнула:
– Участвовали-то многие, но до судорог запомнились два клана. Еще клан Скалистых частенько с самыми черными проклятьями вспоминают. Честно сказать, я про них почти ничего не знаю, но, если не ошибаюсь, их земли граничат с Фейратом и они, как и вы, вроде, тоже ипостась орлана имеют. Потому что отец в бешенстве частенько на их белые пернатые головы призывал гнев богов.
– Скалистых, значит, и спустя пятьдесят лет забыть не в силах? – мстительно ухмыльнулся шедший рядом с козлами Граш.
– Д-да, – запнувшись от его зловещего оскала, кивнула Вирсалика.
– Вот папа порадуется! – довольно присвистнул Меллик.
– Нехорошо вышло, негостеприимно, – виновато улыбнулась я, осознав, что за целую неделю совместной дороги мы ни разу не обмолвились Вирсалике о том, куда едем и в каком клане состоим.
При этом ее едва ли не допрашивали со всем пристрастием и дотошностью. Сама же беглянка явно стеснялась задавать лишние вопросы, радуясь уже тому, что ехала в Дарглан под охраной, в тепле и сытости. Мы еще и отвлекали ее от дум о неопределенном будущем и пугающей погоне.
– Ага, – кивнул с ухмылкой Петр, – у нашей гостьи все вызнали, а сами о себе толком ничего не рассказали.
