– Лаури! – вырвалось у меня с диким облегчением.
Но отвлекаться на разговоры со мной ему было некогда – ринулся на попытавшегося подняться темного. Как он разделался с ним не видела, вернувший человеческий облик Мелик прямо в мое чувствительное совиное ухо завопил:
– Чего разлеглась, не дома!
Мне достался от него очередной пендель, только в направлении фургона, под спасительный войлочный тент, туда, откуда испуганно таращились на меня девочки. Через несколько мгновений мы уже вчетвером изображали подснежники, закопавшись поглубже.
Благодаря действенной и своевременной помощи Белых бой вышел хоть и суровым, но скоротечным. И главное – без потерь, свои хоть и пострадали, но остались живы. Фейратцам же не так повезло.
Вскоре к нашему укрытию приблизились огромные мужские сапоги, отлетел ворох снега, на одно колено опустился их владелец и на меня глянули такие родные, как оказалось, глаза-лампочки. Только сейчас мне почему-то показалось, что горели они менее ярко, чем обычно. Пару секунд мы друг друга разглядывали: я – испуганно, Лаури – обеспокоенно.
– Цела? – хрипло пробасил он.
– Угу, – шмыгнула я носом, ощущая, как запекло глаза от подступивших слез.
Корила себя, ругала, что вытащила толпу подростков из безопасного дома, потащила колесить по чужим и опасным дорогам.
Лаури подался ко мне и, схватив под мышки, вытащил из укрытия. Затем, усадив к себе на колено, притиснул одной рукой за плечи, а второй прижал мою голову к своей груди, успокаивая:
– Ежка, ну чего ты, плакать что ли собралась? Все же закончилось. И ваши все живы!
Приобняв его за торс, я уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. За моей спиной солидарно подвывали еще трое на смерть перепуганные путешественницы.
– Арташ, лети в Вальжан за стражами, – услышала я злой приказ Граша.
Ему вторил голос возмущенного Кейгера:
– Правильно! Пусть сами занимаются трупами. Совсем разболтались. Проворонили некросов Фейрата. Врагов и убийц. Уж я позабочусь, чтобы Верховный совет кланов по всей строгости спросил с главы Вальжана за этот промах. Всего пятьдесят лет прошло, а у границ Дарглана уже забыли об осторожности.
– Кейгер, не пугай молодняк, – попросил Лаури.
Возле нас потихоньку собирались наши спутники, устало оседая прямо на снег.
– Нет уж! Пусть напугаются, запомнят и дома сидят. А то ишь, одни по борделям ночами шляются, другим весь мир кажется пряничным и сладеньким. Ты понимаешь, как им повезло? – разорялся Кейгер.
– Понимаю, но давай не нагнетать, – убедительно попросил Лаури.
– Это я нагнетаю? – ледяным тоном вызверился Кейгер, его глаза сверкнули непривычно ярким синим цветом. Хотя я прекрасно помнила, что раньше они не были настолько насыщенно синими. – А семь трупов торговцев из Кайкасора, которые у деревьев в сугроб закопаны, – не нагнетают?
– Мы в их смерти не виноваты, – таким же ледяным голосом парировал Граш.
– Граш, хоть ты не глупи. Мне одного Лаури по самый хвост хватило! – продолжал бушевать непривычно возбужденный Кейгер. – Я не говорил, что вы виноваты в чей-то смерти, сказал, насколько вам сегодня повезло. Тех семерых убили без крови – применили черное заклинание смерти, которое так любят фейратские некросы. Вас не приложили таким же только по одной причине – хотели захватить вашу беглянку живой, а не мертвой. Не знали, в каком фургоне она едет, вот и устроили ловушку…
Опять разревелась Вирсалика, горько, с надрывом. Усилием воли заставив себя отлепиться от Лаури, я обернулась к этой несчастной женщине. Черный плащ в снегу, сама хрупкая, бледная, зареванная, с огромными серыми глазами, покрасневшими от слез, на растрепанных черно-серебристых волосах остался овес, даже на мокрых ресницах левого глаза. На точеной скуле темнел, наливался бурым цветом синячина, она же сильно о борт повозки приложилась. Слишком юная для пятидесяти лет. Для землянки ее возраст ого-го, но для любого оборотня – молодая женщина, застенчивая, даже робкая, и нежная красавица. Жаль, что забитая жуткими обычаями. Содрогаясь всем телом и прижимая кулаки к груди, чуть ли не пополам складываясь, она причитала:
– Это я во всем виновата! Из-за меня их убили. И вас бы тоже…
– Ну что за глупости, девочка. Это черные выродки некросы виноваты, – неожиданно злобный рев Кейгера сменился на ласковое воркование, да и сам этот гигант кинулся к плакавшей девушке. Опустился на колени и вытащил ее из снега. Усадив к себе на бедра, нежно и мягко попросил: – Ну, рассказывай, красавица, как докатилась до жизни такой?
Голос грозного Белого буквально лился патокой. Я отметила, что все оборотни, собравшиеся возле нас, вытаращились на этого всегда сурового и выдержанного мужчину. И немудрено. Мало того, что сперва орал как никогда, буйствовал, затем оказалось, что он ворковать и нежничать умеет, а дальше вообще потряс до основания. Его синие глаза сначала замерцали, а потом засияли, как две знакомые лампочки. Ого!
Я услышала над макушкой грустный насмешливый хмык и задумчивое:
– Кей, похоже ты от меня недалеко ушел…
– Куда ушел?.. – неохотно отвлекся от всхлипывавшей Вирсалики Кейгер.
– Вступил на путь познания, – добавил Лаури.
Его наставник и родич, слишком занятый женщиной, явно не понял, о чем идет речь, а вот я начала догадываться.
– Ты засиял! – многозначительно, но с уже понятной мне грустью пояснил Мишка.
Взглянув на него, я не вздрогнула, хотя видела его в кровавом деле разделывания врагов. Жестокий мир – жестокие нравы! И эту истину лучше принять.
– То есть и уважаемый Кейгер – жрец? – восторженно выдохнула из укрытия Рами.
Сидевшая рядом с ней Таури удивленно спросила:
– А почему скрывали?
Сияющие глаза Кейгера расширились, когда он посмотрел на Лаури. Потом, нахмурившись, бросил непонятный короткий взгляд на меня, затем – на Вирсалику, которую по-прежнему прижимал к себе. В следующее мгновение его объятия уже не выглядели непринужденно-заботливо-ласковыми. Осознав свое «сияние» и его причину, руки Кейгера на талии молодой женщины напоминали стальные обручи. Правда, чуть подумав, он осторожно поднял ее лицо и с большим восторгом изучал… хм, доставшийся от богов подарок.
Кейгер осторожно вытер слезы Вирсалики, буквально облизал ее взглядом и неожиданно нахмурился. Вновь бросил взгляд на Лаури, на меня. Надо думать, вспомнил о брачном браслете, который я раз за разом не принимала, помрачнел и очень осторожным, вкрадчивым голосом обратился к дару Сияющей:
– Маленькая моя! – Тут я нервно хрюкнула, просто мне возраст этой парочки покоя не давал. – Раз ты сирота и ничейная, согласна войти в клан Белых?
– Мне нечем заплатить за эту честь, все осталось…
