– Все будет хорошо! – поддержал меня Филан.
Кивнула, соглашаясь, с неохотой отлепилась от этого душевно теплого мужчину и вышла из кабинета. Тихонечко закрыв дверь, я остановилась у окна и задумалась: что делать?
– Тебе нужна моя помощь? – как обычно, неслышно подкрался Меллик.
Однако я не дрогнула, настолько погрузилась в нерадостные мысли. Взглянула в его обеспокоенные глаза и, немного подумав, кивнула, ощутив, как азарт после принятого решения разгоняет кровь и сомнения. Скосив глаза, проверила, не визуализировались ли поблизости посторонние уши, я тихонько, таинственно попросила:
– Завтра изменится моя жизнь. Хочу быть готовой. Слетаешь со мной в Файбсток, хочу кое-что купить?
– Сейчас? – азартно откликнулся Меллик.
– Только так, чтобы никто не видел.
– Давай Арташа возьмем, а то Граш потом выклюет нам обоим печень, что без охраны удрали. А так, вроде как не одни.
Тут я была абсолютно согласна. Хоть своя земля и стражи куда не глянь, но жизнь научила: лучше перебдеть, чем недобдеть. К тому же буквально через день судьба Дарглана решится! Поэтому, добавила:
– Ты прав. Давай еще Петра с Демирьяном. На всякий разный.
Меллик даже слегка удивился. Через полчаса пятеро орланов и сова, слетев с башни, направились в Файбсток. Вернулись ближе к вечеру, чудом не опоздав на ужин. Под подозрительно прищуренными взглядами Филана и Алиры мы с Мелликом прошмыгнули к накрытому столу и налегли на еду.
* * *
Чтобы добраться до Блоша к вечеру, из замка делегация Скалистых вылетела в полдень. Как сказал Филан, смысла торопиться нет, ведь на сегодня никаких сборов совета, переговоров и иных дел клана не намечалось. Все будет решаться завтра!
В нашей группе из женщин была только я. В этот раз даже Алиру не взяли. Меллик, Граш и весь молодняк тоже остались дома. Отправились мы с Филаном как главы кланов и десяток опытных воинов-орланов. После вчерашнего разговора в кабинете дядя больше не проронил ни слова о визите в Блош, но, увидев перед вылетом наше сопровождение, я сделала неутешительный вывод: он предположил самое худшее. Судя по заплаканным, красным глазами Алиры и мрачным лицам остальных родичей – мнение было общее.
И все-таки в гнетущей атмосфере проводов порадовал одобрительный взгляд Филана на мой строгий наряд, один из двух, купленных накануне. Значит не зря выбрала элегантное зеленое платье в пол с высоким воротником а ля викторианская Англия, высокими манжетами, широким поясом и подолом, расшитым коричневым растительным орнаментом. Плотная шерстяная коричневая куртка или полупальто до бедер мягко облегало мою фигуру, отлично сочетаясь с зеленой юбкой, изумрудным шарфом, стильной коричневой фетровой шляпой с полями и новыми замшевыми сапожками, тоже коричневыми. Этакая деловая обеспеченная дамочка местного разлива, а не девушка в вязаной шапке с шарфом, намотанным по самые уши на манер снуда с моей родины. На завтра я приготовила второй наряд, более пафосный, но не менее «взрослый» и солидный. Сумку с ним понесет один из телохранителей.
Когда мы отдалились от замка, я решилась спросить у Филана:
– Черные настолько опасны?
– Скорее подлые и коварные. Поэтому осторожность не помешает, – спокойно ответил дядя.
– Из-за меня? Как истинной Лаури? – угрюмо уточнила я.
– До завтра ты для них серьезная угроза, – не стал скрывать он.
– Я буду очень осторожна, – пообещала я.
– Я знаю.
В этот раз мы ни разу не приземлялись. Торговые обозы Филана не интересовали вовсе. Он явно счел небеса более безопасными, чем землю. Ведь враги Белых тоже волки. А вот я всю дорогу размышляла на нерадостную тему: не важно, в каком ты мире, везде приходится бороться за жизнь. И сожрать могут как слабого, так и сильного. Так что, похоже, важнее быть хитрым, умным и предусмотрительным.
Солнце уже скрылось, когда мы зависли над растревоженным Блошем. Над площадью у таверны и здания Верховного совета, где четыре месяца назад я, несмотря на статус главной наследницы клана, вернее из-за него, тряслась от страха, ожидая решения сильных мира сего. Зато потом плясала на ярмарке, наслаждаясь музыкой и радуясь хорошим новостям. Внизу, как и тогда, пестрело множество разноцветных шатров, сновали и собирались группами разномастные оборотни. Вполне вероятно, прибывшие гадали о завтрашних итогах. И судя по озабоченным лицам, многих это пресловутое завтра очень беспокоило.
Я обратила внимание, что по всюду хлопают полотнища штандартов Белого клана, где на белом фоне вышито серебром изображение луны с контурами кратеров или гор напоминающими лицо. И мне стало совсем не по себе от этой торжественности на фоне багрового заката.
Мы приземлись у той же таверны, где останавливались в прошлый раз. Как выяснилось, для нас оставили четыре комнаты: две для охраны, для меня и Филана. Ужинали под пристальным вниманием других постояльцев. Мне кусок в горло не лез, ведь столько взглядов беззастенчиво сверлили меня, злых, злорадных, укоризненных, недоуменных и даже сочувствующих. Столько совершено разных чувств вызвала рыжая девушка-оборотень, сова, у сильных мужчин, что хотелось сжаться, втянуть голову в плечи, а то и спрятаться под столом. Однако я держалась прямо и с бесстрастным видом отправляла в рот очередной кусок, который с трудом проталкивался в сведенное горло.
Чтобы тебя сочли подарком, научись сама себя считать таковым!
Мудрейший и любимейший Филан, в отличие от меня, ел с аппетитом, держался как ни в чем ни бывало, приветствовал знакомых и по завершении подал мне локоть и предложил подняться наверх отдохнуть. С трудом сдержав порыв вскочить, чинно встала и неспешно последовала с дядей к лестнице на второй этаж, где наши комнаты. Телохранители остались за столом, ведь дядя предупреждал, что Белые не допустят на своей территории беспорядков, чтобы что-то произошло вне рамок закона. Только не сегодня. А вот что будет завтра, если Лаури проиграет? Вопрос открытый. По закону, венец главы клана перейдет к победителю. Но согласятся ли с этим сами Белые?
До самой ночи нас никто не беспокоил, хотя я очень ждала. Нет, скорее отчаянно надеялась, что придет либо сам Лаури, либо Кейгер или Мишка. Но так и простояла, прячась за занавеской и изучая двор таверны и часть площади перед ней, где появлялись то одни, то другие, смеялись, ругались, о чем-то договаривались, обмениваясь рукопожатиями. Только мужчины и ни одной женщины. Даже в таверне сегодня не видела ни одной – прислуживали исключительно парни. Факт, говоривший о многом. Нехорошем!
Невольно, словно из самой души, у меня вырвалась отчаянная просьба: «Сияющая, не допусти…»
Ночь вступила в свои права и надежда, что кто-то придет, растаяла.
– Сама, все сама, – ворчала я, умываясь, чтобы охладить горящие щеки.
Затем осторожно – ни одна створка не скрипнула – распахнула окно. Холодно, но оперение согреет, поэтому надевать верхнюю одежду не стала, платья и сапог достаточно. Взмахнула руками и выпорхнула в окно совой. Благо моей ночной лесной охотнице оперение позволяет двигаться абсолютно бесшумно. И расцветка сливается с окружающим пейзажем, чтобы быть тенью в ночном небе и теряться среди деревьев. Я обещала Филану быть очень осторожной и сдержу слово, но поговорить с Лаури необходимо сегодня.
Подлетела к знакомому солидному двухэтажному дому в глубине сада, только окна в покоях Каури совсем темные и закрыты наглухо. Пришлось облететь дом и не зря: с противоположной стороны увидела симпатичный небольшой балкончик на втором этаже, куда из приоткрытой двери падала узкая мерцающая полоса света. Я устремилась к этому балкончику, села на него, вцепившись когтями в почерневшую от времени и зимней влаги балясину. Сделав пару птичьих шажков, отодвинувшись от стены, сильно вытянула шею и заглянула в комнату, в которой было столько эмоций…
Просторные покои с большой кроватью, мрачным трехстворчатым шкафом и таким же суровым комодом у стены. Пара дверей: одна наверняка ведет в коридор, а другая – в купальню. Дальше мой взгляд захватил небольшой стол с мягкими стульями-креслами, на одно из которых кое-как свалена одежда. На полу толстый шерстяной ковер, вдоль стены каменный воздуховод, по которому снизу, из печи на первом этаже, поднимается сюда теплый воздух. Ох, а натоплено-то… да… поэтому и дверь приоткрыта.
Еще один стол, письменный, с книгами, писчими принадлежностями, парой небрежно брошенных писем и сильно скомканным, явно в ярости, клочком исписанной бумаги. В красивом кованом подсвечнике догорала одинокая свеча. Рядом с подсвечником заметила какое-то украшение, вроде бы золотое, но побрякушки моего внимания точно не стоили, потому что устремила его к хозяину дома. Лаури!
Он сидел на широком стуле с мягкой обивкой, обнаженный до пояса, на нем только штаны… хм… из тех, что называются здесь подштанниками. Ну ничего так, вполне прилично, он же гостей не ждал. Сидел себе тихо, немного сгорбившись, о чем-то глубоко задумавшись, с бокалом вина в руке.
Только потому, что Лаури что называется ушел в себя, пропустил мое появление. Но зато я получила возможность без смущения его изучить. Все мои предположения оказались верны: этот мужчина, казалось, состоял из одних мускулов. И раздетым выглядел еще более грозным, чем будучи облагороженным одеждой. Я бы сказала, устрашающим. Здоровенный, сильный, невероятно мужественный… весь такой грустный сидел и смотрел в никуда.
Показалось, что его длинные пальцы машинально крутили резной бокал, в котором играло, благоухало багровое вино. Свет пламени плясал на точеных хищных чертах мужчины с хмуро сведенными светлыми бровями, сжатыми в суровую линию губами…
– Еще чуть-чуть и ты рухнешь под напором любопытства, – громом среди ночи раздался насмешливый бас Лаури.
Испуганно дрогнув от неожиданности, я и правда чуть не рухнула, благо крыльями смогла выровняться. Сконфуженно ухнув, я по-совиному глухо проворчала:
