Воины ушли старым путём, но он повёл Руслану в противоположную сторону: за поворот, к небольшой камере без окон, стены которой были в нескольких раз толще обычных.
— Что ты себе позволяешь? — зло прошипел он, когда они оказались вдвоём в закрытом пространстве.
Руслана не знала, как оправдаться.
Глаза его горели такой злобой, что, казалось, сейчас он изрубит её саму. Он поставил фонарь и подошёл. Руслана попятилась, но упёрлась в стену. Ал склонился и произнёс ледяным голосом:
— Никогда не смей перечить мне при моих людях. Ещё раз так сделаешь, и я тебя убью.
Девушка отвернулась. От страха и обиды всё сжалось в груди. Стена. В блëклом играющем свете проглядывались висящие инструменты. Некоторые Руслана узнала. Тогда, в летнем походном лагере, в проклятом ларце садиста. Она в оцепенении уставилась на пыточные предметы, забыв, как дышать. Воспоминания о настоящем живом кошмаре завладели её телом и разумом.
Алоис заметил это. Его гнев быстро сменился любопытством. Он подошёл к стене и провёл рукой по железкам.
— Узнала что-то?
Руслана пыталась унять дрожь, но не могла. Алоис вспомнил, какой послушной она была, когда испугалась повешенных мертвецов. Даже забыла про планируемый побег.
Он снял с крепления небольшой резак, обычно служивший для отсечения пальцев при допросах. Острый. Чтобы показать насколько, он как бы случайно поранил свой мизинец. Выступила бусинка крови. Он нахмурился и поднес палец к губам, смотря на реакцию больших карих глаз.
Она не плакала, но смотрела не отрываясь, как кролик на удава.
Ал подошёл и без труда поднял её руку. Холодная лопасть прильнула к тонкому бледному запястью. Он думал, что Руслана одёрнет её, но она не шевелилась.
— Страшно? — тихо спросил он.
Дыхание девушки стало частым и прерывистым. Алоис поднял лезвие резака к её шее и, едва касаясь, провёл вниз к вороту. На лбу её выступили несколько прозрачных капелек пота.
Он посмотрел на её костюм, резак всё ещё упирался в ямочку на шее.
— Раздевайся.
Руслана подчинилась. Дрожащими пальцами она нащупывала петли и пыталась просунуть в них пуговицы. Ал усмехнулся.
— Так просто…
Он убрал лезвие и остановил её.
— А теперь скажи, что любишь меня и никогда не бросишь, — приказал он.
— Что? — опомнившись, прошептала Руслана.
— Что слышала.
Она повторила его слова.
Он бросил орудие в сторону и, запрокинув ей голову, страстно поцеловал. Теперь уже его сердце пыталось выскочить из груди. Его горячие жадные губы с безнадёжным отчаянием надеялись на ответ. Руслана попыталась освободиться, но от этого он только крепче прижал её к себе и продолжил целовать, с нарастающей одержимостью. По телу девушки разлилось незнакомое чувство. Оно испугало её, заставило на секунду потерять самообладание и, поддавшись, приоткрыть губы. Он сразу же этим воспользовался, но лишь ненадолго, чтобы насладиться последним моментом.
Алоис оторвался и посмотрел на неё с не скрываемым интересом. Хоть в комнате и было почти темно, на её щеках ярко пылал румянец. Руслана стеснялась поднять глаза.
— Пойдём отсюда, — сказал он, слегка приобняв девушку за плечи.
На улице он попрощался с друзьями и подвёл Руслану к своему коню. Она бросила взгляд на невысокую лошадку, но просить Ала о чём угодно сейчас было выше её сил.
На ночь он распустил всех слуг в резиденции, оставив только охрану у входа.
Целый дом, и только они вдвоём.
Парень видел, что она ещё вздрагивает от любого его прикосновения. Боится. Это к лучшему. Когда открывается её маленький рот, то ничего хорошего из него, обычно, не вылетает.
Перед уходом слуги оставили новую одежду и наполнили большой чан в прилегающей комнатке. Вода ещё горячая.
Алоис снял со своей спутницы шапку и вытащил шпильки. Волосы блестящим водопадом рассыпались по спине. Он потянулся к её рубашке, но Руслана впервые с момента выхода из темницы ему помешала.
— Я сама, — едва слышно сказала она, но делать ничего не стала.
Он только слегка приподнял уголок рта, сдерживая хитрую ухмылку, а затем вышел в основную спальню, прикрыв за собой тонкую дверь.
Руслана пыталась собраться с мыслями. Он не возвращался. Не сразу, но она всё же решилась раздеться и быстро смыть с себя навязчивый тюремный запах.
Когда она погрузилась в чан по плечи, зашёл Алоис. Девушка резко отвернулась, прижалась к деревянной стенке, под водой прикрыв руками грудь. Он забрал её одежду, а вместо неё положил широкое домотканое полотенце и хлопковую ночную сорочку, приготовленную слугами. Снова вышел. Кажется, пронесло.
Но она рано обрадовалась, он вернулся через пару минут и уже решительно направился к чану.
Руслана зажмурила глаза, чтобы не видеть, как он раздевается.
— Тебя так долго не было, — сказал он, — боялся, что вода остынет.
Она опять плотно прижалась к стенке передом. Горячая волна от его резкого погружения хлестнула по затылку, намочив волосы. Благо, полотенце лежало рядом. Девушке пришлось погрузить толстую ткань наполовину, чтобы, укутавшись, выбраться на свободу. Схватив сорочку, она выбежала в спальню. Дверь в коридор оказалась заперта на ключ. Второй этаж, на улице мороз, а она вся промокла. Оружия нет. Спрятаться негде.
