— Это одна из фамильных реликвий рода Рарога. Такие могут носить только члены царской семьи. В день, когда учитель уезжал из столицы, не было занятий, поэтому у меня не было поводов выдавать себя за царевича. Но я очень хотел попрощаться. Богород не дал своего разрешения, но я тайно в его одежде прокрался в покои учителя перед самым его уходом. Я был готов к физическому наказанию за свой проступок, но Богород не высек меня. В этот день нам предстояла длинная дорога. Помню, он сказал, что раз мне так нравится его одежда, то в ней я и поеду. Не знаю, как за несколько часов пути я не закоченел в одном только лëкгом кафтане, но, когда на экипаж напали наёмники, я нашёл в себе силы не только бежать, но и тащить на себе раненого принца, — Ал отчего-то грустно засмеялся, — он столько бранил меня. Сам не понимаю, зачем нёс его так долго. Я мог бы сбежать, но тогда даже не подумал об этом. Потом ты видела. Я сорвался и до полусмерти его избил, а лесные твари доделали остальное. Я не собирался выдавать себя за царевича. Взял его одежду, чтобы согреться, а медальон, чтобы продать. Но меня поймали. Если бы признался, что я простой слуга, меня бы сразу убили, как остальных. Я думал, за Богорода потребуют выкуп, но вместо этого меня доставили на тот проклятый остров и продержали в тюрьме девять лет. Потом меня нашла ты.
Он закончил исповедь.
На понимание он не рассчитывал, просто хотел, чтобы она всё знала.
— Кому я отправила письмо от твоего имени? — без капли сострадания спросила Руслана.
— Мезимиру Мудрейшему. Лучшему учёному Болании и по совместительству моему учителю. Я просил его о помощи.
Девушка посмотрела на него сверлящим взглядом и сказала:
— Ты понимаешь, что из-за твоего спасения убили десятки людей? И моя мама в их числе.
— Я думаю, это не совсем так…
— А я думаю, что ты выгораживаешь себя.
— Руслана, ты хочешь видеть во мне абсолютное зло, но правда в том, что я пока недостаточно влиятелен для этого. Тем более тогда. Через своего учителя, я, может быть, и выпросил у старого короля спасения, но с чего ему мстить за меня? Да ещё таким жестоким образом. Гордиян сам стал причиной бед своих близких, тут нет моей вины.
Она отвернулась, не желая больше слушать его оправданий. Он сумел обмануть пол царства. И её пытается обмануть.
— Я хочу побыть одна. Уходи, — угрюмо сказала она.
— Я пришлю тебе служанку.
— Зачем? Мне не нужна помощь.
Ал усмехнулся.
— Помощь? С чего бы это? Она будет следить, чтобы ты с собой ничего не сделала. Навредишь себе, я сделаю с ней тоже в двойном размере. Договорились?
Руслана не удивилась. В этом весь он. Только что пытался давить на жалость, а когда понял, что это не сработало, вернулся к привычной жестокости.
34 Храм плодородия
В следующие три дня он держался от неё подальше. Это было странно, потому что с момента их воссоединения он не мог ею насытиться и каждый день делал над собой усилие, чтобы не перейти черту дозволенного.
Чёрную свирель Руслана хранила под подушкой. Она больше не играла на ней, не хотела расстраиваться лишний раз, но и отказаться от прошлого не могла. До неё доходили слухи о проблемах в обороне каких-то крепостей, но на общее воодушевленное настроение в Рутивле это не влияло.
На четвёртый день она проснулась от того, что в спальне суетились несколько служанок. Они и не пытались вести себя тихо, времени на подготовку и так оставалось мало. Старшая из них являлась домоправительницей. Заметив пробуждение девушки, она низко поклонилась и поприветствовала Руслану. Её примеру последовали остальные, а затем поднесли к кровати длинное белое платье, расшитое кружевом, напоминающим морозные узоры, и покрытое переливающимися на свету кристаллами.
— Госпожа, прошу Вас. Платье нужно срочно примерить. У мастериц не было возможности подогнать его по фигуре. Боюсь, оно будет велико в талии, — сказала домоправительница.
Руслана попыталась расспросить, в чëм дело, на что получила ответ:
— Госпожа, ритуал уже через несколько часов. Нужно поспешить.
Ритуал жертвоприношения. Первое, что пришло в голову. Скоро весна, значит можно приносить подношения богам войны и плодородия. Непонятно только, зачем так наряжаться. Костюм прислужника исчез, в шкафу остались только женские вещи. Руслана хотела выбрать что-то скромное, но служанки возражали, упирая на то, что их накажут, если госпожа ослушается.
Платье в самом деле оказалось велико. Пришлось перешивать выточки.
Пока готовился наряд, Руслану накрыли непрозрачным платком и куда-то отправили.
— Традиция, госпожа, не упирайтесь, — говорила домоправительница.
Руслана почувствовала, что к ним подключились ещё несколько человек. Скорее всего, охрана. Сняли с её головы платок только в бане. Ей предстояло необычное купание. На непонятном языке храмовый жрец, отгороженный плотной деревянной перегородкой, читал заговор. По углам были развешаны травы и амулеты. Никто из присутствующих не говорил, что происходит, отчего внутри росла пугающая тревога.
Когда девушку вернули в дом, платье уже было готово. Она и раньше носила хорошие вещи, но всё же к такой роскоши не привыкла.
Ей расчесали волосы и заплели пряди в высокую причёску. Сверху закрепили серебряной заколкой по типу небольшого полумесяца и надели белую прозрачную вуаль.
Служанка, делавшая укладку, случайно расплакалась.
— Ну полно тебе, — успокаивали её, — а то совсем девчонку напугаешь.
У выхода на улицу Руслану ждал Елисей с новой тростью. Он накинул на плечи девушки белую меховую накидку с капюшоном и проводил в крытую карету.
— Ты мне хотя бы можешь объяснить, что происходит? — спросила она, когда лошади быстро погнали вперёд.
— А ты ещё не поняла?
— Меня собираются принести в жертву?
— Можно и так сказать… — на полном серьёзе ответил советник.
Елисей приоткрыл шторку, чтобы показать город. На улицах было шумно и людно. Плясали скоморохи, играли музыканты, вдоль дорог были выставлены столы с различными угощениями. Походило на какой-то городской праздник.
Они подъехали к Храму Плодородия. Здесь людей было больше всего, в основном все дорого одетые. Многих из них Руслана раньше видела на пирах и военных собраниях.
