Беньямин: — Ну, хорошо. Но вы так странно говорили со мной. Только она вовсе не из Северной деревни, нет, моя девушка из Южной.
— Я подумаю об этом, — сказал Август.
Боже, и чем только его не беспокоили! Бородатый малый из Северной деревни вообразил себе, что может говорить о своих любовных делах со старостой. Ничего подобного не случалось на белом свете...
Август должен был встретить своего шефа. Им нужно было вместе осмотреть дорогу. По дороге, которая вела от деревни к деревне и пересекала город, можно было ездить на обычной тележке, но консул, верно, пожелал узнать, как далеко он сможет проехать на юг и на север, чтобы поражать там своим автомобилем людей.
Консул сидит у руля. Он правит вполне свободно: ещё бы этому искусству он научился за границей! Народ отскакивает в сторону; эти люди до того удивлены, что смеются. Ещё бы! Уж этот консул! Через Сегельфосский водопад перекинут каменный мост, старинный и невероятно прочный, с перилами из железа.
«Здесь где-нибудь происходит вторичное крещение», — думает, вероятно, Август и, может быть, немало возмущается от такого свинства по отношению к святому духу. Когда громкий гул водопада остаётся позади, он говорит:
— Как жаль, что эта большая мельница пропадает зря там, на горах!
— Она не окупалась, — отвечает шеф.
— Может быть, она окупилась бы в качестве фабрики.
— Не знаю. В качестве какой фабрики?
— Можно было бы устроить бойню, кожевенный завод, ну, кстати, и камвольную фабрику. Три фабрики за раз.
Шеф останавливает автомобиль, думает и говорит: — Для этого здесь слишком мало овец.
— Здесь может быть столько же овец, сколько звёзд на небе.
— Ты думаешь?
— Да, — продолжает Август, — и сколько песку на дне морском.
— Им нужен корм.
Август показывает на горы и отвечает:
— Там, наверху, целые квадратные мили корма. Тысячи голов могли бы пастись там. И кроме того, там имеется ещё одно достоинство: там нет ни волков, ни медведей, ни рысей, никаких хищников. Нужен всего лишь один пастух.
Консул помолчал немного и сказал:
— Мельница, верно, скоро развалится. Я не был там с тех пор, как стал взрослым.
И консул неожиданно взглядывает на часы, словно собирается сейчас же бежать к мельнице. Но нет, он опять пускает машину в ход.
Дорога вела мимо церкви и ещё довольно далеко, но потом становилась всё уже и уже, и под конец разветвлялась и разбегалась к дворам и избам. Им приходилось ехать тихо и осторожно: какой-то воз порядком задержал их, лошадь стала на дыбы, а парень никак не мог на них наглядеться досыта.
Август продолжает думать; ему, верно, кажется, что осенившая его мысль об устройстве фабрики, всё равно какой, — блестящая мысль, идея. С самого начала это была случайная фантазия, возникшая в одно мгновение в его быстром уме, и она сразу выросла до трёх предприятий. И он спрашивает как бы случайно:
— Консул не знает, кому принадлежит эта гора?
— Нет. Может быть, общине, а может быть, государству.
— Это бы отлично подошло. Она бы мигом стала вашей.
— Моей? Нет, — говорит консул и качает головой, — мне она не нужна. Впрочем, я слыхал, что у кого-то из прежних владельцев Сегельфосса паслось много овец в горах. Одного я не понимаю, — откуда он брал корм для них зимой?
— Вероятно, овцы были вывезены откуда-нибудь
— Может быть. Но и вывезенным тоже нужен корм.
Август замолк на некоторое время. Он понял по шефу, что вопрос относительно фабрики ещё не решён, но ему и на этот раз, как всегда, хотелось щегольнуть своей выдумкой, на это у него была быстрая голова. Шеф сказал:
— Ты человек с идеями, На-все-руки. И ясно, что тут у нас следует что-то предпринять. Но я не обладаю достаточной властью.
Но ровно настолько, насколько шеф остыл, Август разгорелся:
— Но ведь стоит только нагнать туда овец.
— Да, на лето, — сказал шеф.
Август тотчас воспользовался опытом, собранным им по белу свету.
— Мне приходилось видеть, как овцы хорошо переносят и зиму и непогоду в Австралии и Африке. Это для них ничего не значит. Ну, а вот засуха летом морит их, как мух.
— Здесь их убил бы снег. Ты не думаешь?
— Я наблюдал овец немного и здесь, в Норвегии.
Шеф молчал.
Но Август зашёл на этот раз слишком далеко, да, к сожалению, слишком далеко, и погубил свою идею:
