Август сделал последнюю попытку:
— Это твои деньги, Паулина.
Она свирепо фыркнула.
— На что они мне? Они мне не нужны, и ты, пожалуйста, не воображай. И брату Йоакиму не нужно: он одинокий, и у него есть двор.
Постучали в дверь, и вошла служанка с подносом, на котором стояло кофе и домашнее печенье.
— Да что же это такое! — воскликнула Паулина.
— Фру услыхала, что у тебя гости, На-все-руки, — сказала девушка.
— И ещё какие гости! — подчеркнул Август.
Паулина: — Ну, я бы этого не сказала. Ведь мы были знакомы с малых лет.
— Ну, а теперь — пожалуйста, кушайте, — сказала девушка и ушла.
Паулина сразу оживилась.
— Да, действительно, нельзя сказать, чтобы в этом имении жили бедно. Целое блюдо печенья! — Она налила им обоим кофе и тотчас попробовала и улыбнулась. — И что за кофе! Нет, в таком случае я сниму с себя пальто и посижу у тебя немного, Август. Как это она тебя назвала? На-все-руки?
— Да, потому что я считаюсь здесь мастером на все руки и работаю у консула по самым разнообразным специальностям.
— Да, отличный кофе! — сказала она и стала пить. — Тебе хорошо здесь?
— И говорить нечего! Фру относится ко мне, как сестра.
— Я привезла тебе привет из Полена, — сказала она. — Красивые дома, которые ты с братом Эдевартом построил там, стоят и украшают дорогу до самых сараев для лодок.
— А фабрика? — едва слышно спросил он.
— И фабрика стоит всё в том же виде, как и стояла. Я пробовала продать её для тебя, но ничего не вышло.
— Она не моя, — сказал Август.
— Ну, а я выплатила обратно все акции из твоих денег. И я заплатила по всем счетам: и за стальные балки, и за крышу, и за цемент, тоже из твоих денег. Ну вот, кажется, это всё. Ах, какое чудное печенье! И сколько его! Целая гора! Я его ем и ем, а гора всё не уменьшается.
— Ну и кушай вовсю!
— Да, фабрика так всё и стоит. Ты бы мог приехать и пустить её в любой день. Но что ты будешь изготовлять? Чего ты только ни делал в Полене? И некоторые вещи были удачные, другие — нет, но что осталось от всех этих твоих трудов, вместе взятых? В деревнях опять повсюду принялись за тканьё, а на что в таком случае фабрика? Да, сестра Хозея по-прежнему умнее нас всех: она и прядёт, и ткёт, и шьёт и никогда не покупает никакого белья в моей лавке. Ты уговорил Каролуса продать всю кормившую его землю под постройки, и он чуть было с голоду не умер. Ты хотел заставить Эзру насадить рождественские ёлки на его земле. Ха-ха-ха! Но ты не на таковского напал, когда обратился к этому самому Эзре, — помнишь, Август? Впрочем, я со своей стороны никак не могу пожаловаться на твоё поведение в Полене, потому что у меня ведь остался несгораемый шкаф, который ты купил для банка в Полене, и он мне каждый день приносит пользу: я прячу в него свои торговые бумаги, и почту, и протоколы брата Йоакима, старосты. А потом этот твой банк, Август! И как это тебе в голову пришло устроить банк? Но, слава богу, я справилась с этим, как со всем остальным, и возвратила каждому всё, что он вложил.
— Не понимаю, как у тебя хватило денег на всё это, — сказал он.
Она: — Деньги я взяла у тебя. Это были твои собственные деньги.
— Да, но в таком случае ничего не должно было остаться? — допытывался он.
На это она ничего не ответила и продолжала пить кофе и есть печенье.
— Конечно, несгораемый шкаф обошёлся мне дёшево, — сказала она, — но я никого не обманула, а тебя-то уж и подавно.
— Если бы я мог, я бы подарил тебе этот шкаф, — сказал он.
— Наверное, подарил бы. Ты никогда не был ни скуп, ни жаден, что бы ты ни делал. Но ты был шутом и простофилей во всём, что касалось твоего блага. По крайней мере, так аттестует тебя Паулина!
На это ничего нельзя было возразить, раз уж он решил быть кротким и смиренным, чтобы получить чековую книжку. Он спросил:
— А ёлочки, которые я насадил, — они живы?
— Привились отлично, и у нас, и во многих других местах, но в некоторых местах они погибли. Во Внутренней деревне — длинный двойной ряд от моря до церкви; эти живы, но они растут медленно, они похожи на комнатные растения. Они красивы на взгляд, я всегда гляжу на них, когда бываю возле церкви. Теперь около них насадили берёзки, чтобы защитить их от ветра. Да, что я хотела сказать?.. Я хочу сходить завтра к Эстер и к её доктору. Ты бывал у них?
— Да, много раз. Люди первый сорт!
— Родители просили ей кланяться. И потом мне хотелось бы послушать проповедь, — здесь, говорят, отличный священник.
— Да, не без того.
— Ты слыхал его проповеди?
— Да, каждое воскресенье. За кого ты меня принимаешь?
— Но первым делом я отправлюсь к областному судье, устрою там своё дело и возьму расписку. Дело дрянь, но мне не придётся послушать священника: нет времени дожидаться воскресенья. Пароход уйдёт, что я тогда буду делать?
«Хоть бы ты поскорей уехала!» — подумал, вероятно, Август. Ибо чем скорее она уедет, тем скорее он сможет без стыда принять некую чековую книжку.
— Почему ты так торопишься? — спросил он. — Разве ты не можешь дождаться следующего парохода? Ведь у тебя же никого нет, кто бы ждал тебя дома.
