Наконец-то жена решилась заговорить! Михелуп ожил и ринулся в бой.
— Выходит, я напрасно ее обижаю, да? — вызывающе вопрошал он. — Я не имею права судить о ее пении? Отправляйся к ней и пойте дуэтом. Я люблю хорошую музыку…
— Почему ей нельзя петь? Прежде это тебе не мешало. Целый день она работает не покладая рук, а когда со всем справится, должна еще чистить мотоцикл. У нас три комнаты, двое детей и машина. Поищи нынче прислугу, которая согласится обслуживать еще и мотоцикл…
— Да ведь я ничего не говорю. Я молчу. Ведь я прекрасно знаю, что в этом доме мне нечего сказать.
— Она и так не хочет чистить машину, и не удивительно. Придется прибавить ей жалованья, чтобы не ушла…
— Прибавить, — ехидно соглашается бухгалтер. — А как же, прибавить необходимо! Немедленно! Безотлагательно! Денег у нас куры не клюют, чего уж там… Я беру деньги задаром, отчего бы ими не швыряться!
Он говорит подозрительно спокойным голосом, старательно изображая человека, измочаленного жизнью, но примирившегося со всем светом.
Супруга не смолчала, и скоро голос Михелупа достиг высоких нот. В конце концов он раскричался на полную катушку и хлопнул дверью.
Соседи, высыпав на лестницу, с наслаждением слушали. Ссора, доносившаяся из квартиры Михелупов, наполняла их души злорадным удовлетворением. Вот оно как! Жили, точно два голубка, до того дружно, что это всех даже возмущало. Мужчины ставили пани Михелупову в пример своим женам, а жены нахваливали бухгалтера. И вдруг… Все-таки занятная штука жизнь….
Михелуп надевает пальто и делает вид, будто собрался покинуть дом. Но на улице непогода, сырость, густыми полосами с неба свисает дождь. Супруги вдруг поняли, что подают детям дурной пример. Застыдившись, они умолкли. Пани Михелупова сердитым голосом отправила гимназиста и Маню спать.
Бухгалтер тоже разделся и лег в постель. Жена погасила свет, легла рядом. Было еще слишком рано, спать не хотелось.
Они продолжали ссору приглушенными голосами, чтобы не разбудить детей. Шипели, посылая во тьму ядовитые слова, выпуская друг в друга отравленные стрелы.
Вытащили старые, давно забытые раздоры. Бухгалтер вспомнил о какой-то девице, которую ему некогда прочили в невесты, стал расхваливать ее добродетели, ее прелести и душевное спокойствие, привел слова родственников, которые предостерегали его от женитьбы на христианке. Надо было послушаться, да притом та еврейская девица еще бы и приданое принесла.
Пани Михелупова в свою очередь привела мнение родственников-христиан, которые с недоверием относились к браку с иудеем. И были правы, ибо теперь она была бы счастлива и довольна.
Михелуп проявил запоздалую ревность к некоему банковскому диспоненту, с которым она некогда обменивалась письмами. Пани Михелупова в ответ упомянула даму, к которой бухгалтер в прошлом проявлял особое внимание.
Оба устали от тихой ссоры, охрипли. Жена повернулась к мужу спиной, всем видом показывая, что хочет спать.
Но уснуть они не могли, их заставляли метаться в постели невысказанные ядовитые слова, которых в запасе у супругов всегда предостаточно.
Михелуп чувствовал, что так можно без толку ссориться хоть до утра. Спор был бессмысленный; а тем временем мотоцикл раскорячился в прихожей, стоит там неподвижно и требует все новых расходов.
«Продам его, — решил бухгалтер, — все плати да плати, и конца этому не видно. Зачем он мне? Это была неудачная идея — купить вещь, которая тебе ни к чему».
Вдруг жена заговорила.
— Послушай, — сказала она деловито, — вместо напрасных разговоров, взял бы ты да и продал этот мотоцикл. Зачем он нам? Только деньги жрет…
Михелупа разозлило, что жена высказала его собственную мысль. Он ожидал сопротивления, и теперь чувствовал себя обобранным, разочарованным, застигнутым врасплох.
— С какой стати мне его продавать? — засипел он. — Сперва пристаешь, чтобы я его купил, а потом хочешь от него избавиться. Пойми вас, женщин! Но таких, как ты, я еще не видывал. Ничего не будет продаваться! Мотоцикл останется тут…
— Это я-то хотела, чтобы бы его купил? — протестовала жена. — Вот чудеса, я же еще буду виновата! А сам носился с этой идеей как с писаной торбой…
И ссора разгорелась с новой силой.
32
В канцелярии, на улице, среди знакомых Михелуп спрашивал, не хочет ли кто купить мотоцикл. Ходил с равнодушным видом, чтобы не выдать нетерпеливое желание поскорее избавиться от машины, которая ему постоянно мешает и так запутала его жизнь. До сих пор он уважал себя, считал выдающимся охотником за дешевыми покупками и никак не хотел поверить, что потерпел такое поражение. Оказалось — никому мотоцикл не нужен; бухгалтер не мог найти такого человека, которой мечтал бы стать владельцем замечательной машины. Во время этих поисков Михелуп ощутил, как на глазах тают его полезные знакомства; он стал человеком самоуглубленным, ходил по земле с задумчивым, неприветливыми лицом; мотоцикл встал между ним и людьми. Дом Михелупа осиротел, дружелюбие покинуло его. И в клуб шахматистов Михелуп перестал ходить, а потому во время очередных перевыборов лишился должности кассира. Из любителя поговорить он превратился в разочарованного, погруженного в себя молчуна.
Кто-то посоветовал Михелупу искать лицо, заинтересованное в покупке мотоцикла, по объявлению. Бухгалтер возмущенно отверг этот путь: можно подумать, будто у него есть лишние деньги! Он не даст вовлечь себя в подобные сумасбродные затеи! И все надеялся, что ему как-нибудь удастся найти покупателя. Между тем девушка с Кашперских гор уволилась. Показала хозяйке письмо, в котором ей сообщали о болезни матери. Пани Михелупова подозревала, что письмо — только отговорка, и учинила строгий допрос.
Прислуга созналась, что не хочет оставаться в доме, где стоит мотоцикл. У нее нет ни минутки свободной. Вот, познакомилась было с одним ремесленником, который выказывал серьезные намерения. Но несколько раз не смогла прийти на свидание, потому что занималась чисткой машины. Возлюбленный охладел, рассердился и исчез. Прислуга потребовала вернуть ей трудовую книжку, а потом еще наговорила кучу дерзостей.
Ссора между супругами разгорелась с новой силой. Из квартиры доносились раздраженные голоса, топанье и глухие удары. Добрые духи семейного очага с плачем покидали некогда гостеприимный кров. Пани Михелупова осыпала мужа оскорблениями, а бухгалтер настолько пал духом, что лишь слабо отбивался. Ему даже захотелось, чтобы какой-нибудь злой дух унес Карлин в страну Никарагуа, где бывают землетрясения. Пусть земля разверзнется, пускай языки пламени поглотят и этот город, и этот дом, и его квартиру!
Соседей возмущало, что они вынуждены жить на одной лестнице с супругами, которые ссорятся, как цыгане. Однажды Михелупа встретил домохозяин, старый, седой нотариус, остановил и намекнул, что не любит, когда в его доме нарушается спокойствие. Его дом издавна славился добропорядочностью, благонравием, и ему неприятно, что бухгалтер нарушает сложившуюся традицию.
Михелуп горько посетовал на свою супругу. Жить с ней невыносимо. Это женщина, которая так и выискивает, к чему придраться, чтобы начать ссору. Он пытается сохранить спокойствие, но что поделаешь с женой, у которой такой нервный и вспыльчивый характер? Он тяжко наказан судьбой и сам не знает, за что ему выпали такие страдания. Жизнь ему не мила…
Нотариус вежливо его выслушал, а потом заметил, что не хочет вмешиваться в их домашние раздоры. Он не собирается быть арбитром в супружеских делах.
— Я бы вам посоветовал, — закончил он свою речь, — соблюдать режим. Это главное условие для здоровой семейной жизни. Послушайтесь меня, соблюдайте строгий режим, — повторил он, как будто бухгалтер предавался какому-нибудь тайному пороку.
Это безрадостное существование осветил слабый лучик счастья, на какое-то время освеживший душу бухгалтера. Директор Пандерник вызвал к себе Артура Гана, прозванного Турлем, и сообщил, что его наследственная доля в заведении кончилась и что никто не намерен более его держать. Впервые в жизни Турлю пришлось подумать о будущем. Как обиженный ребенок он сморщил плотоядные мясистые губы. Но уже через несколько мгновений заботы подобно эфирному маслу испарились из его сознания. Он вспомнил, что сегодня вечером встречается с приятелями, а значит будет веселье. У приятелей есть деньги, они не позволят Турлю пропасть. Многие знакомые с радостью дадут ему взаймы. Он вновь обрел бодрость духа, стал заигрывать с серебристыми секретаршами и танцующим шагом покинул заведение своего отца.
В конце концов Михелуп решил искать покупателя по объявлению. С тяжелым вздохом он пометил в тетради, где в цифрах запечатлелась биография мотоцикла, еще и расход на объявление и стал ждать покупателя.
Вскоре покупатели появились: они звонили у дверей и желали увидеть машину. Приходили молодые люди с решительным, предприимчивым видом, в пестрых свитерах, вызывающих галстуках, с торчащей посреди лица короткой трубкой. Стояли над машиной, не вынимая рук из карманов, и задумчиво насвистывали, как приличествует мужчинам, которые разбираются в двигателях внутреннего сгорания. Все желали испытать машину в деле, но бухгалтер решительно протестовал. Не станет же он спускать мотоцикл по лестнице и выбрасывать деньги на бензин и масло! Молодой человек покатается, а потом, возможно, и не купит. И что же? Снова надрывайся, втаскивай мотоцикл на четвертый этаж? Михелуп назовет цену, за которую согласен отдать машину, покупатель скажет свое слово, быть может, бухгалтер что и уступит, он вовсе не такой человек, с которым нельзя договориться; покупатель заплатит, и Михелуп передаст ему машину. Тогда покупатель может сколько угодно проверять ее. Ведь это так просто, верно? Но молодые люди в пестрых свитерах были иного мнения. Они заявляли, что и не подумают покупать кота в мешке.
Приходили и такие, кому вообще в голову не приходило что-нибудь покупать. Это были люди самого разного возраста, профессий и пристрастий. По виду в большинстве своем они принадлежали к роду Медленноходящих, между ними и мотоциклом чувствовалось глубокое отчуждение. Подобные люди появляются всюду, где что-то предлагают и продают, со страстью посещают аукционы, напряженно следят за их ходом, воспламеняются, а потом с удовлетворением покидают поле сражения, ибо их день был наполнен интереснейшими и волнующими событиями. Порой такой человек остановится перед ларьком уличного торговца. Осмотрит и ощупает товар, поругает его, поторгуется и, насладившись игрой, уйдет.
Они прикасались к блестящим трубкам, трогали рычаги и поршни. Поморщив лоб сосредоточенно размышляли, рассуждали вслух, расспрашивали о каждой мелочи, ужасались цене, которая казалась им слишком высокой, и, вдоволь поторговавшись, уходили, пообещав подумать. Потом Михелуп имел неприятный разговор с дворничихой, которая жаловалась, что посторонние люди загадили ей лестницу.
Явился и стройный, элегантный господин, который настоятельно желал переговорить с паном Михелупом. По его смиренному лицу было видно, что он ужасно страдает от грубости окружающих, пытаясь противостоять им изысканной речью и отутюженными брюками. Супруги Михелуповы приняли его в дверях. Мотоцикл пытался тяпнуть господина за отутюженные складки; элегантный господин осторожно отступил. Вынул из портфеля какие-то брошюрки и заговорил тихим, усталым голосом:
— Вы, — обратился он у бухгалтеру, — как искушенный спортсмен, должны осознавать опасность, с которой сопряжен мотоциклетный спорт. Как мотоциклист, вы наверняка размышляли о возможности аварий и прочих несчастных случаев. Возьмите любую газету и загляните в новости дня. И что же? Здесь насмерть разбился мотоциклист, оставив после себя необеспеченную семью. Там тяжело раненный спортсмен стал инвалидом, не способным заработать на хлеб. Что же делать несчастной семье? Какое будущее ждет бедных сироток? Наверное, вы, уважаемый пан, ответите мне, что водите машину твердой рукой, что вы достаточно опытны, умеете предвидеть опасность, зрение у вас отличное и вообще вы человек бывалый. Ошибаетесь, уважаемый пан, глубочайшим образом ошибаетесь! Вы, спортсмены, обязаны считаться с непредвиденными случайностями. Маленький камешек на шоссе может стать причиной вашей гибели. Неожиданная пробуксовка — и вы лежите на земле с разбитым черепом. А потом, уважаемый пан, предположим даже, что вы во всем можете на себя положиться. Но, — спрошу я вас, — поручитесь ли вы за то, что мотоциклист, который едет вам навстречу, так же осторожен, как вы?
