Он говорил монотонным, журчащим голосом и без передышки, как человек, отбарабанивающий заученную роль.
— Наше учреждение, — продолжал он, — кое я имею честь представлять, — наилучшая защита от аварий, могущих постигнуть мотоциклистов. Наши страховые взносы весьма умеренны. Извольте взглянуть. Наше учреждение существует уже восемьдесят лет и слывет своей корректностью и добросовестностью…
Он втиснул в руку Михелупа бланк.
— Мы не знаем ни дня, ни ночи, — продолжал отутюженный господин, — и когда-нибудь вы еще будете меня благодарить. Воспользуйтесь же этой возможностью. Я застраховал уже множество мотоциклистов. У меня масса знакомств, могу подтвердить это рекомендацией Автоклуба, членом которого вы наверняка состоите…
Он не договорил. Бухгалтер захлопнул дверь перед самым его носом.
33
На следующий день почтальон принес Михелупу четыре письма. Два — с обычными печатными текстами. В одном, ссылаясь на общеизвестную благотворительную деятельность бухгалтера, нижеподписавшееся правление позволяло себе обратиться к нему с просьбой о небольшом взносе в пользу создания приюта для учеников-ремесленников. Во втором какой-то профессор приглашал посетить свою лекцию на тему «Есть ли жизнь на Марсе?» Плата за вход — одна крона.
Но два письма бухгалтера заинтересовали. Одно, написанное корявыми, старательно выведенными буквами сообщало, что некое лицо хотело бы приобрести Михелупов мотоцикл и с этой целью приглашает его встретиться в кафе «Универсаль». Письмо оканчивалось круглой печатью, на которой значилось, что фирма Мирослав Длабач торгует веревками и щетками оптом и в розницу.
Второе письмо имело гордый заголовок, выполненный в современном типографском оформлении: по поводу Вашего объявления о продаже мотоцикла с почтением имеем сообщить, что хотели бы на него откликнуться. Предлагаем Вам для сего встретиться в баре «Пикадилли» с нашим полномочным представителем, который сообщит Вам наши условия. В случае, если Вы не сможете явиться, соизвольте сообщить нам по телефону, какие шаги Вы собираетесь предпринять.Инж. Ярда НуцDental Depôt & Comp. LTD.телефон №… банковский счет №…Адрес для телеграмм: ЯрнуцПо вопросу: ПОКУПКИ МОТОЦИКЛАУважаемый пан,
В установленный день и час Михелуп отыскал кафе «Универсаль». Встреча была назначена на субботу, и бухгалтер был свободен. Он сел за пустой столик, заказал кофе со сливками и долго выбирал рогалик в стоявшей перед ним корзинке.
Доел, закурил сигару и стал смотреть в окно, под которым медленно и лениво катила свои воды Влтава. Поверхность ее рябила дождем, печально лившимся с грязного неба. Михелуп наблюдал, как плотины вздувались вспененными волнами, как рыболов в старом бурнусе неподвижно сидел с удочкой в своей лодчонке.
Потом устал смотреть, отвернулся от окна, надел очки и принялся разглядывать окружение. За круглыми столиками теснились полнотелые крупные дамы с завитыми волосами и большими бутонами в прическе; они откусывали куски торта и разговаривали жеманными сюсюкающими голосами, столь характерными для перезрелых женщин. Крикливо рыжие барышни с цветущими улыбками, моложавые и стройные, пронзительно визжали, обнажая здоровые, сверкающие белизной зубы. Озабоченные чиновники обмакивали рогалики в кофе, поглощая газеты, в то время как их жены, морща брови, бросали алчные взоры на покатывающихся со смеху молодых людей.
Бухгалтер попытался читать вечерний выпуск газеты, но не мог сосредоточиться — мешал громкий разговор за соседним столиком. Двое молодых людей сидели друг против друга, размахивали руками и пытались перекричать гул кафе.
— Представь, дружище, я заказал в мастерской тормоза новой конструкции, и теперь делаю поворот на четвертой скорости, — донеслось до бухгалтера.
Ответа визави он не расслышал.
— Машинка работает, как часы. Угадай, за сколько я доехал до Младой Болеслави?
Приятель что-то пробурчал.
— Протарахтел за сорок минут. Секунда в секунду.
Казалось, другой пан что-то возразил.
Рассказчик воспламенился:
— Если я сказал, значит, так оно и есть. Даю слово, коллега. Головой ручаюсь. От акцизного управления — и до самой площади. Я специально засек время.
— Не заливай, — просипел его приятель, — тогда бы тебе пришлось переть всю дорогу на стокилометровой скорости.
— Так оно и было. Повороты я брал на второй скорости. Полиция не успевала записывать. Вот, скажу я тебе, красотища!
— Рассказывай своей бабушке!
— Спроси хоть Аду, умник! Путци Лёви тоже был с нами. Он подтвердит. Выжимаю газ — волосы на голове шевелятся. Дым от нас так и валит, словно из кадила!
Приятель расхохотался.
— Карбюратор забарахлил. Бахало как из пушки…
Кафе гудело, словно рыночная площадь. Человек в ливрее звонил в колокольчик, вызывая посетителей к телефону. Приходили все новые люди, принося с собой влажный запах осеннего дня. Молодые господа с соседнего стоика расплатились и, не прекращая громкого спора, вышли. Их место заняли двое юношей с потасканными лицами и невинными глазами. Оба терялись в рыжих пиджачках с кокетливыми складками на спине; эти пиджачки как бы давали понять, что их владельцы недавно закончили театральное училище и ищут место в театре. Будущие актеры заказали трубочки со сбитыми сливками и погрузились в страстную беседу об искусстве.
От крика и шума у бухгалтера пухла голова, он страдал в этой тесноте. Минуты ползли медленно. Пожилая дама с той-терьером на руках спросила, свободно ли место за его столиком. Михелуп поднял голову и ответил, что у него назначена встреча. Дама пронзила его взглядом, полным ненависти, а той-терьер оскалил зубы.
Со скуки бухгалтер принялся разглядывать картины на стенах. Одна изображала синюю печень и зеленые кишки, развешанные на веревке. Михелуп задумался над этим изображением, ничего не понял и повернулся к другой картине. Из рамы выглядывало нечто, похожее на розовую задницу; но в розовое мясо почему-то были воткнуты пестрые флажки, какими пользуются для обозначения боевых позиций. Еще одна картина изображала половинку обыкновенной гитары, сквозь которую просвечивали селедка и скособоченный бокал. Это были картины, нарисованные своенравной, доведенной до отчаяния кистью; странные одноглазые, безносые лица, калеки с обезображенными членами, безумный вихрь сумбурного бреда без ладу и складу. От них веяло безнадежностью и скукой. Бухгалтеру стало не по себе, точно он наелся опилок. Он вспомнил шкаф, который нелепо торчит посреди его столовой, нарушая симметрию и привычный порядок. Прощаясь с картинами враждебным взглядом, он почувствовал, как внутри у него клокочет тяжелая злоба. На современное искусство он реагировал как любой представитель среднего сословия, в душе призывая на художника полицию.
«Надо бы это запретить, — в ярости бормотал он, — нельзя такое терпеть. Подобные вещи художники могут себе позволить только у нас! Моя девчонка и та нарисовала бы лучше. Уж я бы призвал вас к порядку!»
Он посмотрел на часы.
«И что этот Длабач не идет? — возроптал он. — Жду его целую вечность!»
Тут он заметил маленького пожилого господина с седой щелочкой под носом.
— Пан Михелуп? — спросил господин.
