Капитон поднял распухшее лицо и подхватил с ненавистью:
— Как на что?.. Проспала ты, что ли, эту войну? С луны свалилась?.. Царица небесная!.. Она не знает, на что нам Порт-Артур…
— А ты сам знаешь?
— Я-то?! — Капитон даже захлебнулся.
Фимочка прыснула со смеху.
— Ну да, ты!.. На что он тебе нужен?
— Мне-то?!
— Ум за разум зашел у нее, братец, — вмешался Николай. — Потому — все теперь с образованными людьми компанию водит… её голыми руками теперь не возьмешь…
Лиза поглядела на него теми же прозрачными глазами, и вдруг все лицо её задрожало от немого смеха.
— Ты, пожалуй, скажешь, что и тебе Порт-Артур нужен?
Николай вспыхнул.
— Ах!.. Уж и полосатая же ты дура после того!..
— Николай… Здесь не кабак! — прикрикнула на него мать.
— Да нешто, маменька, может сердце стерпеть, когда такие вещи слышишь?!
— Плюньте, маменька! — холодно сказала Лиза. — Не могут такие люди меня оскорбить…
— ещё бы!!! Где нам?.. Кто с бесхвостыми курсистками возжается…
— С какими??
— С бесхвостыми да с стрижеными… Вот что!
— А ты где хвостатых людей видал? — серьезно спросила Лиза.
Фимочка прыснула и опять замахала руками. Побагровевший Николай собирался опять «облаять» жену, но его стремительно перебил Капитон:
— А незамерзающий порт на Дальнем Востоке России не нужен?
— Все равно замерзает…
— Коли в тебе любви к родине нет, ты хоть бы мужичка русского пожалела… Он там костьми лег…
— Я-то жалею. Это вам никого не жаль… Разве это война? Это — бойня… А спроси-ка русского мужичка, на что ему Порт-Артур?
— Брось, Капитон! Охота с бабой язык трепать!..
— Нет, уж очень обидно… На всякую сволочь: курсисток, студентов да ссыльных — тысяч не жалеет, а на флот и в Красный Крест хоть бы грош пожертвовала!
— Жертвуй сам… Кто тебе мешает?..
— ещё бы мне кто помешал! Да и маменьку вы тоже с Андреем словно оболванили… Простите, маменька, не в обиду вам! А мы с сестрицей Катериной Федоровной прямо диву даемся на черствость вашу… Обошли вас… околдовали…
— Я, Капитон, до пятидесяти лет своим умом жила, а не газетным… Судить меня никто тебе не мешает, но только не в глаза. Этого я тебе не позволю…
— Ступай к сестрице, на Пятницкую! — вмешалась Фимочка. — Там и поскулите на досуге, и посудачите…
Капитон свирепо скосил на неё глаза, и она опять весело расхохоталась.
— Гос-с-с-поди!.. Живут же такие люди на свете! — вылилось прямо из сердца Капитона. — За ножку бы таких, как вы (взгляд его обнял Лизу и Фимочку), да об угол! Чего вы стоите после этого? — Он встал и пошел из комнаты.
Фимочка закричала ему вслед:
— Поди, затепли свечу перед портретом Стесселя! Авось полегчает… Ха!.. Ха!..
Вечером Капитон поехал на Пятницкую делиться впечатлениями с кумушкой.
На другой день Лиза сказала у Тобольцевых, куда вся семья явилась навестить поправлявшегося Андрея Кириллыча:
— Скажите слава Богу, что теперь скоро войне конец…
— Что такое? — крикнула Катерина Федоровна, меняясь в лице. — У нас отняли Порт-Артур, а мы будем войну кончать? Да кто ж теперь говорит о мире? Только изменники… Точно у нас нет армии? Нет эскадры и Рожественского[211]?
— Целый подводный флот! — вставил Тобольцев.
— Ну да! — не вслушавшись, подхватила она. — Что и я говорю?.. Как можно мириться! А честь России?.. До последней капли крови надо сражаться!
