— Немедленно ложись спать, дорогая. Нужно как следует отдохнуть перед дорогой.
Утром они уехали в Рим.
Поэт-лауреат — лорд Альфред Теннисон (1809–1892). — Примеч. ред.
Гвельфы — политическое течение в Италии XII–XVI вв., представители которого выступали за ограничение власти императора и усиление влияния папы римского. — Примеч. ред.
Гиббелины — враждовавшая с гвельфами политическая группировка XII–XIII вв. Гиббелины — приверженцы императора. — Примеч. ред.
Джон Рёскин (1819–1900) — английский писатель, художник, теоретик искусства, литературный критик и поэт. — Примеч. ред.
Niente — ничего, пустяк (ит.).
Глава 8. Избранник из времен Средневековья
Шторы на французских окнах гостиной в Уинди-Корнер были задернуты, чтобы защитить новый ковер от августовского солнца. Это были тяжелые шторы; они свисали до пола, и свет, проникая сквозь них, становился приглушенным и рассеянным. Поэт, если бы он находился в гостиной, мог бы воскликнуть: «Жизнь, словно витражами крытый купол!»[6] — или сравнил бы шторы с воротами шлюза, удерживающего могучий поток, струящийся с небес. Снаружи разливалось сияющее море; внутри сияние, хотя и видимое, было ослаблено до меры, сообразной с возможностями человека.
В комнате находились два в высшей степени милых существа. Одно — юноша девятнадцати лет — изучало компактное руководство по анатомии и время от времени бросало взгляд на кость, лежавшую на пианино. Иногда юноша принимался раскачиваться на своем стуле, пыхтеть и стонать, поскольку день был жарким, шрифт в книжке исключительно мелким, а изображенный там человеческий скелет — страшным. Его мать, которая трудилась над письмом, зачитывала пространные фрагменты того, что она уже написала, а в перерывах между письмом и чтением вставала и, подойдя к окну, раздергивала на мгновение шторы, проливая на ковер ручеек солнечного света. Сделав это в очередной раз, она сообщила, что они всё еще находятся там.
— Они — везде! Где их только нет! — сказал юноша, это был Фредди, брат Люси. — Меня уже тошнит от всего этого.
— Ради бога, выйди тогда из моей гостиной, — воскликнула миссис Ханичёрч, которая пыталась отучить своих детей от сленга, делая вид, что понимает их фразы буквально.
Фредди не сдвинулся с места и не ответил.
— Я полагаю, все движется к финалу, — заметила миссис Ханичёрч, которой хотелось узнать мнение сына по поводу сложившегося положения, но не хотелось его об этом просить.
— Давно пора.
— Я рада, что Сесиль вновь делает ей предложение.
— Это уж третий заход, верно?
— Фредди! Как можно быть таким грубым?
— Я не собирался быть грубым, — ответил Фредди и добавил: — Я просто думаю, что Люси могла бы разобраться с этим еще в Италии. Не знаю, как это заведено у девушек, но если бы она тогда сказала «нет» достаточно ясно, не нужно было бы повторять уже здесь. От этого всего я чувствую себя — я не могу объяснить — так неловко.
— Неужели, дорогой? Как интересно!
— Я чувствую… — проговорил Фредди. — А, не обращай внимания…
И отвернулся к своей работе.
— Послушай, что я написала миссис Виз, — сказала миссис Ханичёрч. — Я написала так: «Дорогая миссис Виз!..»
— Да, мама, ты мне читала. Очень хорошее письмо.
— Я написала так: «Дорогая миссис Виз! Сесиль только что спросил моего согласия, и я была бы счастлива, если бы Люси приняла его предложение. Но…»
Миссис Ханичёрч остановилась и сказала сыну:
— Забавно, что Сесиль вообще спрашивал моего согласия. Он ведь всегда был противником условностей, считал, что родители не должны вмешиваться ни во что, и все такое прочее. А теперь, оказывается, без меня никак.
— И без меня.
— Тебя?
Фредди согласно кивнул.
— Что ты имеешь в виду?
— Он спросил и моего согласия.
— Что за странный человек! — воскликнула миссис Ханичёрч.
— Но почему? — спросил ее сын и наследник. — Почему это я должен быть в стороне?
— Да что ты понимаешь в Люси, да и вообще в девушках? И что ты ему сказал?
— Я сказал Сесилю: «Поступай как хочешь, это не мое дело».
— Какой достойный ответ! — воскликнула миссис Ханичёрч, хотя ее собственный ответ, пусть и иной по форме, был столь же пустым.
— Проблема вот в чем… — начал было Фредди, но снова принялся за работу, так и не решившись высказаться до конца.
Миссис Ханичёрч снова подошла к окну.
— Фредди, — сказала она. — Ты обязан посмотреть. Они все еще там.
— На твоем месте я бы не стал подглядывать.
