Что-то внутри стало раздуваться. Легкие словно накачивали насосом, не давая мне ни сделать новый вдох, ни выдохнуть.

— Он сделал то, что должно, — продолжил отец. — Тьма становилась сильнее с каждым днем. Он представлял для тебя угрозу, его сущность требовала завершения таинства. Сейр Абенаж не мог рисковать и ждать того дня, когда ты призовешь Бога. Он не хотел подвергать твою жизнь опасности.

Эти слова не несли совершенно никакого смысла. Были пустыми, как воздушные шарики.

— Ты не должна была об этом узнать, — произнес Лендрис, всматриваясь в мои глаза. — Он специально запер тебя в темнице, чтобы ты возненавидела его, Азалия. Чтобы ты могла жить дальше. Не делай его жертву напрасной. Теперь ты будешь жить за вас двоих.

На губах появилась кривая улыбка.

Жить за двоих? Что за бред?

Ридрих жив. Жив. Просто в его груди торчит этот ритуальный кинжал. Просто он потерял много крови. Просто ранен.

Прикрыв глаза, я прижалась лбом к темноволосой макушке и, обратилась к источнику божественной энергии внутри себя. Она поддалась легко, словно только этого и ждала. Мгновение, и вот я уже ощутила присутствие своего духа.

Хорошо.

Резким движением, я вырвала из груди мужчины кинжал, и тут же прижала пальцы к открытой ране, направляя в нее всю силу, которая копилась внутри.

«Это невозможно, хозяйка, — прошелестело бесплотное божественное воплощение. — Невозможно исцелить мертвого».

— Он не мертв! — крикнула я, и эхо тут же подхватило мой голос и разнесло его по залу. — А если ты мне не поможешь, я призову другого духа. К черту тебя, иди прочь!

— Азалия… — предостерегающе проговорил отец.

— Замолчи! — рявкнула я на него, прижимая к себе Ридриха. — Если не собираешься помогать, не мешай.

— Азалия, тебе еще рано!.. — начал Лендрис твердым голосом.

Но я его уже не слышала и не слушала. Погрузившись внутрь себя, я использовала каждую капельку своей божественной энергии, складывая ее в единое намерение: «Исцели его».

Холод стремительно охватывал все мое тело. Он шел от кончиков пальцев к груди, полз по затылку и до рези в висках морозил голову. Дрожь родилась откуда-то изнутри вскоре охватила все тело. Меня колотило так, как будто я облитая ледяной водой стояла на сорокоградусной морозе. Это ощущалась ужасно, но еще ужаснее все будет, если я не справлюсь.

— Азалия, остановись! Ты навредишь себе! — попыталась воззвать к голосу рассудка отец, только он не учел, что мой рассудок меня оставил где-то в темных коридорах подземелья на подходе к залу.

Количество покидаемой мое тело энергии было колоссальным, и если бы я открыла глаза, то увидела бы окутывающие нас с Ридрихом золотые ленты. Отец погрузился в напряженное наблюдения, зная, что не в силах меня остановить, но и помочь - тоже.

Еще. Еще немного. Еще чуть.

Быть может, это было лишь плодом моего воображения, но рана под моими пальцами стала затягиваться. Вскоре я уже касалась гладкой ровной кожи. Но я не остановилась. Не остановлюсь, пока не услышу его тихо дыхание, не остановлюсь, пока не почувствую, как вздымается его грудь. Пусть это даже будет стоить мне жизни.

Давай! Давай же! Во мне уже почти не осталось сил. В сознании я находилась лишь на чистом упрямстве. Мое тело было определенно не готово к такой нагрузке. В ушах стало шуметь, звон все нарастал и нарастал, и за этим я чуть не пропустила еле уловимый вдох.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Медленный. Тихий. Рваный.

Но это было оно.

Ридрих дышал!

— Молодец, хороший мой, — пробормотала я непослушными губами. — Теперь отдыхай.

А меж тем мое тело охватила невероятная слабость, и оставаться в сидячем положении уже было просто невозможно. Я стала заваливаться, но тут же почувствовала, как меня осторожно подхватывают, не давая упасть.

Перед глазами стояла темнота, я моргнула, но она никуда не пропала.

Ладно. Кажется, это был мой предел. Я прикрыла глаза, готовая отдаться тьме и погрузиться в исцеляющие тело отдых, но… Внезапно меня накрыло странное ощущение, а затем… Затем я вдруг оказалась парящей над залом.

Серьезно.

Будто приклеившись к потолку, я видела свое тело со стороны. Видела, что голова Ридриха покоится на моих коленях, видела отца, который с беспокойством похлопывал меня по щекам, а затем стал вливать в мое тело золотистую божественную энергию, видела Йениса, который наблюдал за всем происходящим с круглыми глазами, застыв на входе в зал.

Так. Та-а-ак. Кто-то мне объяснит, что происходит?

— Есть у людей выражение: «Яблочко от яблони недалеко падает. Кажется, я начинаю в него верить», — услышала я вдруг женский голос, который играл мелодичными переливами самых прекрасных звуков.

Я завертела головой по сторонам в поисках его источника, но посторонних в зале не было. И не успела я решить, что у меня начались слуховые галлюцинации, как тут же раздался тихий смех.

— Ты не можешь меня заметить, Азалия. Я все в этом мире, и я ничто. С меня все начинается, и во мне все заканчивается. Я и есть сам мир.

«Ритуал призыва схож с призывом божественного воплощения уровня Грани».

Бог. У меня получилось.

Уверена, если я бы все еще была в своем теле, то покрылась бы мурашками с ног до головы. Но сейчас могла испытывать лишь странное благоговение перед вечной сущностью.

«Я хотела с Тобой встретиться», — проговорила я.

И хотя звука собственного голоса я не услышала, главное, что его услышал Бог.

— Я знаю. И тебе удалось. Как ранее удалось твоему отцу.

«Что? Мой отец смог увидеть тебя? Но почему он мне не рассказал и делал вид, что ему ничего не известно?!».

— Потому что в этой жизни ему ничего не известно, — прозвучал голос. — Лишь ты помнишь о своем перерождении.

Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы осмыслить эти слова. А потом еще немного времени, и еще, пока, наконец, смысл сказанного не дошел до меня в полной мере.

«То есть… Ты хочешь сказать, что Азалия из романа, это и есть я?».

Мое предположение звучало бредово, но тем не менее… Тем не менее, Бог проговорил: